– Практически. Даже подпола на прощание подкинули… – Сибанов сделал большой глоток. – А может, растопочки плеснуть?

Подначка эта была такой же традиционной, как и наши дачные посиделки. Дело в том, что я в вопросе разведения огня придерживаюсь традиционных, даже можно сказать, патриархальных взглядов – подготавливаю растопку, тешу щепу, тщательно складываю дрова. То есть пироманьячу по полной, испытывая истинное наслаждение, когда от одной спички огонь охватывает костер и тот горит сильно и ровно, несмотря на погоду. Виталий же сибарит и приспособленец, его стиль – покидать дрова в очаг, полить их парафином или еще какой химией, чиркнуть спичкой. Ему процесс не важен – важен результат. Вот только новости, сообщенные им, были слишком важными, чтобы я тратил время на обычную пикировку:

– Все-таки решил уйти? А как же карьера?

– Буду делать в другом месте – здесь все равно не дадут. И потом, Вася, ты что, забыл, что нас бывших не бывает? Или это я в девяносто седьмом отбрыкивался и морды представителям истеблишмента бил, а?

В ответ я только махнул рукой – вспоминать собственное увольнение из рядов совершенно не хотелось. Да и сравнивать ситуацию «чумовых девяностых» и нынешние времена было сложно – десять лет на «гражданке» как-никак…

– Так все-таки почему?

– А хрен его знает, Вася! – слишком горячо для его невозмутимого вида ответил Виталий. – Как из Нью-Йорка отозвали, так все у меня наперекосяк пошло. Поверишь, три последних месяца мне на стол ничего серьезнее обзоров открытой прессы не попадало?!

– То есть там, «на холоде»[6], вы что-то серьезное зацепили? Или наоборот – вляпались в историю?

– Ты мне друг, но подписки никто не отменял… – хмыкнул Сибанов. – И, следовательно…

– «No comments!»[7] – как говорят твои «лучшие» друзья! – закончил я за него.

– Сам все понимаешь…

Завершив строительство костра, я чиркнул спичкой. За секунду огонек перескочил на кончик лучины, а затем, когда я поднес его к растопке, на кучку стружки. Робко помигав, он было исчез совсем, но затем появился снова и буквально за мгновение охватил всю растопку… Спустя пять секунд в очаге весело плясало оранжевое пламя, а я с чувством выполненного долга уселся в кресло напротив Виталия.

– Хорошо, а что ты можешь сказать о международной обстановке? – максимально светским тоном спросил я друга, сграбастав со стола свой стакан.

– Если честно – то все мутно и непонятно, – не менее светски ответил теперь уже бывший офицер СВР[8].

Я отхлебнул свой виски и кивнул, приглашая друга продолжать.

– Честно, Васька, все очень мутно – вроде особых трений нет… Кроме, конечно, традиционных, но визу сейчас за океан получить нереально.

– Из-за скандалов? – Я припомнил разразившуюся весной «шпионскую истерию», захватившую не только США и Британию, но и некоторые страны Европы. Причем на какое-то время гневные статьи и «смертельные разоблачения» вытеснили с первых страниц газет панические крики о грядущем распаде Евросоюза.

– Тут непонятно все… У меня ощущение, что проблемы начались едва ли не раньше, чем скандалы. И «потоки» все закрыли, считай.

Упоминание отмененных газопроводов в Европу переключило мое внимание:

– А сам с работой определился?

– Есть кое-какие наметки, но пока ничего определенного.

– То есть ты пока не решил, подходят ли тебе «мишки»[9] по этическим причинам, а евреи из МОССАДа платят слишком мало? – подколол я друга. – Советую перебежать к грузинам – по крайней мере проблем с вином, сыром и мандаринами у тебя не будет.

– Тебе хиханьки с хаханьками, а мне теперь пять лет отдыхать только на курортах Сочи, чтоб им провалиться!