– Нас оно, во всяком случае, спасло… – подтвердил Савиньяк. – Рейнхард, я твой должник!

– Мы все должники генерала Савиньяка и наших доблестных союзников, – внезапно ожил еще один генерал, кажется, Люра. – Но я хочу понять, что это было? Глупость или измена?

– Измена! – у кривого Понси сомнений не было. – Лэкюрё удрал, хоть этого возьмем. И в столицу его, в Багерлее!

– Да, это похоже на заговор, – подался вперед красавец-полковник, донесший первым.

– Это и есть заговор! – рявкнул его сутулый сосед.

– Что бы это ни было, оно чуть не стоило жизни командующему, – спохватился и Ожери, – Апоплексия, знаете ли, очень опасна…

– Чего вы ждете? Кракла нужно немедленно арестовать…

– И отправить в столицу! В Багерлее!

– Да, это дело должна расследовать корона.

– Кракл всегда вызывал сомнения…

– Люра, вы… вы…

– Я – верный подданный его величества, а вот вы – изменник!

– Успокойтесь! – велел сразу всем Алва, подступая к Краклу почти вплотную. – Генерал, у вас был умысел на измену?

– Нет! Это ошибка, это чудовищная ошибка… И малодушие… Я растерялся, все вышло само собой. Я не сомневался в приказе… Но командующему стало плохо, и я…

– Отлично, раз умысла на измену не было, то в столицу сообщать не о чем. С ошибками можно спокойно разобраться здесь.

– Хончо, – поморщился Савиньяк, – сообщить придется, хоть и противно… Нам нужна кавалерия.

– Кавалерия есть, – успокоил кэналлиец, но смотрел он по-прежнему на Кракла. – Так почему вы убрали бергеров?

– Я же уже сто раз… Я не изменник! Нет!

– Верно, зачем вам изменять? Нет, попади вы в окружение, вы бы предали не хуже Пэллота, но сейчас для предательства все слишком благополучно. Господа, подскажите, чем еще, кроме слабоумия и измены, можно объяснить поступок сего господина? Только не предлагайте мне бесед наедине.

– Алонсо, – негромко окликнул Савиньяк, – зачем нам это?

– Вам незачем, а я хочу понять, – Манрик аж слез со своей кушетки и теперь стоял, уперев руки в бедра. Как был, в одних чулках. – Истолковать мои слова как приказ передвинуть бергеров было невозможно, а соображает Кракл неплохо.

– Несомненно, господин маршал, – сутулый полковник тоже предпочел встать. – У меня есть третье объяснение. Генерал Кракл не хотел, чтобы генерал Савиньяк добился заметного успеха. Несколько дней назад я слышал его беседу с генералом Ожери…

– Слышал?! – по-поросячьи взвизгнул прихваченный на горячем подлец. – Подслушивал! Проныра и интриган…

– Ожери, – бросил Алва, даже не повернув головы, – один раз вы уже допустили откровенность. Сделайте это вновь. Кракл жаловался вам на Савиньяка?

– Ну… Можно сказать и так. Он считал, что мы лучше справимся своими силами, без навязанных нам северян. Только не подумайте… Я не знал его замыслов!

– Вы их знать и не могли, – утешил кэналлиец, – Судя по всему, это была импровизация.

– Мой генерал, я тоже… – теперь вскочил веснушчатый теньент, – я тоже слышал, как генерал Кракл говорил… Что успех генерала Савиньяка нас всех ограбит!

– Мерзавец! – физиономия Манрика стремительно наливалась красным, как бы старику опять не потребовалось кровопускание. – Алва, до конца боя командуете вы… Если вы не арестуете Кракла сейчас, завтра это сделаю я.

– Маршал, – кэналлиец тоже не был слеп, – немедленно сядьте и выпейте воды, иначе вы никого никогда не арестуете. Кракл, мы все сходимся на том, что вы не изменник. То, что вы натворили, в самом деле было ошибкой. Смертельной для вас.

Вряд ли Кракл что-то соображал. Просто дернулся и метнулся к выходу, как поднятый заяц, который способен лишь удирать. Мимо Кнуда с парнями он бы точно не проскочил, но Алва не оставил ему даже такого шанса. Маркиз ухватил пролетавшего мимо придурка за плечо и, похоже, сжал от всей души, отчего ухваченный, коротко и жутко взвыв, сразу обмяк. Затем стало тихо, Понси – и тот мог лишь сопеть, да еще едва слышно с явным одобрением хмыкнул Кнуд.