Мать закрывает лицо руками и молча мотает головой.

— Всё не так, — произносит она спустя вечность, но верится в это с трудом.

Чувствую, как на смену солнечному настроению к горлу подступают слёзы. Я дура! Вообразила себе невесть что, поверила в мамину любовь и адекватность Савицкого! Кто виноват? Только я!

— Гера — непростой мальчик. Ему свойственны подобные перепады настроения. — Мать пытается оправдать побег Савицкого, но звучит её ложь слишком неубедительно. И всё же я чувствую, что не могу упустить момент, и пока мама открыта к общению, я обязана попытать счастья и выведать первый секрет местного психа.

— Расскажи мне… — Сажусь напротив и через стол протягиваю руки к маме. — Я хочу знать.

— Гера много пережил, рано остался без родителей. — Она пожимает плечами, но отчего-то упорно избегает смотреть мне в глаза. Да и ладони мои не находят её тепла.

— Его крики по ночам…

— Это кошмары…

— А его грубость?

— Просто броня.

— А за ней что?

— Человек. Из крови и плоти, такой же, как и мы с тобой. Но тебе, Тася, лучше держаться от него подальше.

— Почему?

— Давай я положу тебе омлет. — Мама вскакивает с места и спешит к плите. —У Наташи он в очередной раз удался на славу.

— Да, давай!

Я совершенно не хочу есть: сыта чужой грубостью и рассыпанными, как бисер по полу, секретами. Но сейчас мама — мой единственный шанс утереть нос Турчину.

— Так, значит, Савицкий не вернётся в клинику?

— Нет. Курс лечения пройден. Дальше дело за Герой и его силой воли.

— Он что, наркоман?

— Нет! — Мама едва не роняет из рук тарелку. — Бог с тобой, Тася!

— Да ладно тебе, мам! Я просто пытаюсь его понять.

— Не нужно… — Ловлю на себе предостерегающий взгляд родительницы. — Сергей скоро поправится, и ты сможешь вернуться в привычную жизнь. Не засоряй свою голову ерундой, договорились?

— Если только ещё немного. — Подбегаю к маме и помогаю ей с омлетом. — Три вопроса, и я отстану!

Играю по правилам Турчина. Вот только мама — крепкий орешек.

— Расскажи мне лучше, Тася: ты определилась, куда пойдёшь дальше учиться.

— Ага, — киваю, а сама, закусив изнутри щеку, стою на своём: — В цирковое училище пойду. На клоуна. Папа говорит, что у меня талант. А ты что думаешь?

— Думаю, что у твоего отца крыша поехала! — Мама ошарашенно смотрит на меня, выискивая на моём лице признаки шутки, но бесполезно. Ей невдомёк, как остро я нуждаюсь в правде.

— Я серьёзно, мам. Но, если ты ответишь на мои вопросы, обещаю подумать об экономическом.

— Ладно!

Мы возвращаемся за стол. Я ковыряю вилкой воздушный омлет, а мама вертит в руках чашку с остывшим кофе, потом делает глоток и, склонив голову набок, внимательно меня рассматривает. Интересно, какой она меня видит? Замечает ли сходство с отцом? А быть может, жалеет, что бросила меня в своё время?

Чувствую, что мысли в моей голове снова сворачивают не туда, а потому спешу вернуться к теме Савицкого.

— Гера посещает психиатра? — спрашиваю первое, что приходит на ум. Это не то, что спасёт меня от Турчина, но с ходу задать главный вопрос не решаюсь.

— Насколько я знаю — нет.

— Тогда кто такой Щеглов?

— Тренер по рукопашному бою. Один из лучших в городе.

Вот чёрт! Я профукала два вопроса, но даже на сантиметр не приблизилась к искомой правде.

— Арик сказал, что у Савицкого есть огромное родимое пятно.

— И?.. — Мама хмурится, пытаясь понять, к чему я клоню, а у меня внутри всё завязывается в тугой узел: ещё немного, и треть долга позади. Дело за малым — произнести вопрос.

— Где оно расположено и на что похоже? — выпаливаю на одном дыхании первое задание от Ара.