Но даже такие последствия не избавили ее от этой привычки.

— Сейчас, — отозвалась розовая макушка, — мне осталось совсем чуть-чуть.

Еще секунды две ничего не происходило, потом Роми выпрямилась, показав Тине свое довольное лицо.

— Ненавижу красить мизинцы, с ними всегда столько мороки.

— Ты позвонила, только чтобы сказать об этом?

— Нет. Хотела узнать, как у тебя дела. Мне сегодня странный сон приснился. В нем была ты и тебе вроде бы было невесело.

— А поподробнее? — попросила Тина. В сны Розмари она верила. В прошлый раз, когда та говорила, что видела Тину в плохом сне, она едва не распрощалась с жизнью под колесами грузовика.

— Не знаю. Ничего толком не помню. Только твое лицо. Ты была зла и немного напугана… Кажется, еще шел дождь… — Роми нахмурила темные брови. — С тобой сегодня ведь ничего не произошло?

Тина кашлянула.

— К нам перевели новенькую… — начала она и уже не смогла остановиться, вывалила на подругу все. А выговорившись, почувствовала облегчение.

— И которая кажется более проблемной? — серьезно спросила Роми, забыв о второй, еще не накрашенной руке. — Новенькая? Или эта Джоан?

— Я еще не разобралась. Но у Джоан точно проблемы. И мне кажется, Несса захочет ей помочь. Не знаю почему, но ее очень взволновала эта ситуация с Эдгаром.

— И что? Ты тоже собираешься в это ввязаться? — спросила Роми. Ее круглое лицо, с острым подбородком, маленьким носом и пухлыми губами, неодобрительно сморщилось. Любого другого эта гримаса сделала бы безобразным, но только не ее. Розмари обладала той удивительной внешностью, которая оставалась привлекательной в любом состоянии. — Уже забыла про Зои?

— Роми. — укоризненно протянула Тина.

— Я уже девятнадцать лет Роми. — огрызнулась она. — И если ты снова станешь такой дерганной и вспыльчивой, какой была при этой бесхребетной Зои, то не увидишь меня до каникул. Так и знай. Никаких звонков. И чат с тобой я удалю. Ты мне еще должна пять литров успокоительного, которое я потратила, пока терпела перепады твоего настроения.

Тина пристыженно молчала. Она признавала свою вину. Из-за Зои, которая срывалась на нее, Тина постоянно ходила взвинченная и в свою очередь несправедливо обижала Роми.

— На этот раз все по-другому. — заверила ее Тина. — Я не стану эмоционально вовлекаться. Просто буду группой поддержки. Ну и защиты… Я видела этого Эдгара, он не боец. Я бы отпинала его и после трех месяцев занятий по муай-тай. А уж теперь и подавно. У меня очень сильные ноги…

— И тяжелые ботинки. Я помню. — с улыбкой сказала Роми. Первое время ее удивляло то, с какой решительностью Тина взялась за тренировки, пока не поняла, что это ее способ вернуть себе власть над своей жизнью, что была отнята медработниками в психиатрической лечебнице.

— Он уничтожает ее, Роми. Джоан почти каждую фразу начинает с упоминания Эдгара. Эдгар сказал, Эдгар считает, Эдгар любит. Будто у нее нет никаких желаний и живет она его волей. Это ужасно!

Роми о чем-то задумалась, уставившись прямо перед собой. У нее за спиной мягко переливалась теплым, желтым светом гирлянда. Освещая стену, увешанную плакатами и фотографиями. Комнату в общежитии она украсила раньше, чем начался учебный год. Буквально за ночь. И всю ту ночь Тина была на связи, развлекала разговорами, высказывала свое мнение по поводу некоторых интерьерных решений и просто радостно заверяла, что у Роми отлично получается и не зря она пошла на дизайнера.

— Ты хочешь ей помочь, потому что считаешь, что эта Джоан оказалась в такой же ситуации, что и ты?

Тина вздрогнула. Воспоминания о лечебнице все еще были слишком яркими. Холодная и пустая комната, в которой вдоль стены выстроились три койки, и к каждой из них прилагался старенький шкафчик…