- Что вообще происходит?

- Ох, меня ночью вызвали. Заставляют деньги переводить на непонятные счета. Угрожают… Нечего тебе тут делать, Любонька, так лучше, - говорит очень тихо.

Физически ощущаю его страх.

- А деткам деньги перечислили? Мне же на днях одобрили. Там операции на носу… - свои проблемы отходят на второй план.

Ничего нет ценней детской жизни.

- Не светись тут… иди, - закрывает глаза, опускает плечи.

Нет… никто ничего не перечислил. Закусываю губу, чтобы не заорать в голос.

Ладно, меня выгнать! А дети при чем? Что Вениамин делает с фондом? Пахнет чем-то гнилым и отвратительным.

Захар Андреевич хороший человек. Но он перепуган до смерти и ничего мне не скажет.

- Иванна тут?

- Нет, ее… - качает головой. – Ты держись, Любочка, береги себя, - бросает на меня затравленный взгляд и понуро идет прочь.

Набираю номер подруги.

«Абонент сейчас не может принять ваш вызов», сообщает механический голос.

Снова вызываю такси. Поеду к ней. Надо выяснить все. И мне сейчас необходима помощь. В свое время я не отходила от Иванны. Не оставила ее в беде. Помогла справиться с изменой мужа. Взяла заботу о ее маленьком сыне на себя. В итоге они все же помирились.

И сейчас я надеюсь на ее помощь. Хочу пожить у нее хотя бы несколько дней. Надюшке нужен комфорт. Не дело мотаться с больным ребенком по городу.

Дочурка уже переживает. Задает вопросы, пытливо на меня смотрит.

- Почему мы не едем домой? Папа нас разве не ждет?

Не ждет, малышка. Он выкинул нас, как нерадивых котят. Но как тебе об этом сказать?

- Папа сейчас очень занят, - выдавливаю из себя.

Отворачиваюсь. Стыдно перед ребенком.

К дому Иванны добираемся быстро. Застываю около ворот. Несколько секунд не решаюсь позвонить.

Подруга выходит ко мне сама. На территорию не приглашает.

- Люба, ты зачем приехала?

- У меня тут… - просить неловко. Взглядом показываю, что надо отойти в сторону, чтобы ребенок не слышал. – Вениамин разводится со мной. Надюшку сегодня выписали, в фонде что-то происходит. Ой, Иванна, так все сразу и не расскажешь. Помощь очень твоя нужна.

- Мой Витенька запретил мне разговаривать с тобой, - выдает и нагло вздергивает подбородок.

- Как запретил? – задаю дурацкий вопрос. Снова теряюсь.

- Мне проблемы не нужны. Так что давай, сама, Люб.

- Иванна, когда твой муж из семьи ушел. Я тебя не бросила! – напоминаю так называемой «подруге».

- Ой, подумаешь, повздорили, - фыркает. – А сейчас я его злить не намерена. Не удержала Вениамина, так кто тебе виноват?

Каждое слово как пощечина.

- У тебя хоть капля совести есть? – смотрю в ее глаза, а там пустота.

- Ты права, - вздыхает. – Через охрану вам еду передам. У нас там после завтрака осталось.

- Пусть это будет на твоей совести, Иванна, - устало машу рукой. Иду к дочери. – А с фондом что? – оборачиваюсь.

- Я там больше не работаю, - заявляет с ухмылкой.

Мне больше не о чем с ней говорить. Беру Надюшку за руку, в другую ругу чемодан, иду прочь.

- Мама… - сжимает мои пальцы.

- Сейчас поедем в кафе и тааак вкусно позавтракаем, - стараюсь, чтобы мой голос звучал бодро. А внутри лишь раны кровоточат.

Пешком минуем квартал Иванны. Достаю телефон. Снова надо вызвать такси. А куда ехать? Кафе… А потом что? Отчаяние наваливается тяжелым камнем на плечи.

Из-за поворота появляется тот самый белый автомобиль. Останавливается около нас. Из него выходит высокий мужчина и впивается в меня стальным взглядом.

- Садитесь, - кивком головы указывает на открытую дверцу машины.

Переводит взгляд на Надюшку. Вздрагивает, как от удара тока.

- Спасибо, что предлагаете нас подвезти, - говорю вежливо, с опаской поглядываю на него, - Но мы самостоятельно доберемся.