– Так.

– Принимала их нерегулярно?

– За прошлый год дважды забывала пить вечером, но утром принимала без пропусков.

– В общем, нарушала график приёма. Но я тебя не упрекал, мозг не выносил. Сообщила о беременности, сразу предложил решение. Я тебе деньги на аборт давал?

– Давал.

– Ты их вернула и придумала оставить ребёнка, так?

– Так.

– Это твоё самостоятельное решение. И мне нужны от тебя гарантии.

Он кивнул мужчине с которым приехал в кафе. Тот взял кожаную папку и направился к нам. Но в это время нам принесли чай. Пуэр Егора так ужасно пах, что к горлу подкатила тошнота. Я постаралась сдержаться, но рвотные позывы становились всё настойчивее.

Буркнув извинения и зажав ладонью рот я побежала в дамскую комнату. До этого момента у меня не было токсикоза. Меня не тошнило от еды или по утрам. А сейчас выворачивало так, словно я выпила не любимый кофе со сливками, а цианистый калий.

Когда стало легче умылась, вытерлась бумажными платочками и вышла в зал. Егор со своим спутником разложили на столе какие-то бумаги и ждали меня. Явно не для того, чтобы оформить дарственную на телевизор.

Теперь я смотрела на ситуацию со стороны. Мой бывший молодой человек меня обманывал несколько лет. Позвал жить с собой только потому, что ему было так удобно. Признавался в несуществующей любви, строил лживые планы на дальнейшую совместную жизнь. По сути, использовал меня, а я верила и любила.

Это не предательство. Это бездушное употребление по назначению. Теперь нужна сумочка к другому костюму. Эту можно отдать подружке или выбросить. Она же из предыдущей коллекции. А нужна модная.

Я теперь не просто беременная брошенка. Я не женщина, которую сначала любили, а потом забыли. Ко мне не испытывали влюблённости, просто использовали. Осознание предательство навалилось так резко, что со слезами справиться было невозможно.

Егор меня уже списал со счетов. У него теперь Настенька. А мне пора двигаться дальше. Это я и сделала. Повернула не к нашему столику, а налево, в соседний зал. А оттуда вышла на улицу и уехала в квартиру Андрея. И уже там внесла телефон Егора в чёрный список и разрыдалась во весь голос.

Я всегда стараюсь вести себя прилично, особенно на людях. Не закатывать истерик, не рыдать при посторонних. И вообще, всячески себя сдерживаю, если есть такая возможность. Но после разговора с Егором меня словно прорвало.

В пустой квартире я рыдала навзрыд. Стонала и даже подвывала от невыносимой боли, которая терзала мою душу. Окончательно превращала надежды и мечты в пепел.

Егору я не нужна так же, как и мой ребёнок. И это не потому, что перед глазами пример ужасной семьи Аллы. А потому, что я с самого начала была временным вариантом. Девушкой, на замену любимой. Пробником невесты, тест драйвом семейной жизни.

Это как машина на замену в автосалоне. Пока твоя красотка в ремонте дают что-то на колёсах. Не самое лучшее, но на метро ездить не приходится. Очень удобно. Вот и я была таким же подменным автомобилем.

Это раздирало моё сердце на куски. Причиняло физическую боль. Три года во лжи шарахнули по мне ядом красивых слов, фальшивых улыбок и притворства.

Сейчас в моей памяти всплывали яркие моменты моей совместной жизни с Егором. Имитация семьи была полной. И теперь в голове проносились именно счастливые картинки.

Но всё это неправда. Я просто играла вторым составом в театре, а думала, что живу. Меня накрывало отчаянье.

Вдруг к моим плечам прикоснулись чьи-то тёплые руки. От неожиданности слёзы высохли, и я вздрогнула. В квартире никого кроме меня не было.