Опускается на колени и медленно расстегивает массивную пряжку, глядя мне в глаза. Дергает брюки вниз, и я делаю несколько шагов, чтоб помочь ей избавить меня от одежды. Теперь, когда лишние тряпки отброшены, Анечка, все еще сидя на коленях, проводит кончиками отросших ногтей по ягодицам, а потом довольно крепко сжимает «болт», готовый выстрелить от малейшего прикосновения, у основания и мягко трется носом о «головку» ─ почти издевательская игра на оголённых нервах. Громкий стон срывается с моих губ, и она довольно ухмыляется.

─ Аня, только не так, ─ почти умоляю я, не желая, чтоб это чувственное томление закончилось банальным отсосом.

Она хороша в оральных ласках ─ натренировалась за годы брака ─ да и внутренняя часть щеки ласкает плоть нежнее стенок влагалища, но это не то… Не воспринимается настоящим сексом, что ли.

─ Этого и не будет! ─ резко повышает голос и рывком поднимается на ноги. ─ Лег на кровать. Живо!

─ Так точно! ─ отзываюсь я, «улетая» от ее командного тона. ─ То есть, я хотел сказать, повинуюсь, моя госпожа!

─ Не болтай! Делай! ─ продолжает выдавать краткие команды, которые делают ее нежный образ по-хорошему стервозным.

Ложусь. Делать нечего ─ остаётся только отдаться ей. Анечка берет с металлического, словно пригнанного из операционной, столика наручники и, немного покачав их на пальцах, кладет обратно ─ слух режет металлический лязг. Забирает что-то совсем небольшое и идет к кровати.

Оседлывает меня, и я отмечаю, что в руках у Анечки кабельные стяжки.

─ Решила поквитаться за наш первый вечер?

─ Мне понравилось тогда, тебе тоже зайдет. Подними руки, ─ приказывает она.

Аня хорошенько притягивает мои руки к решётке в изголовье. Воспоминания о нашем первом вечере становятся совсем живыми. Это заводит. И причиняет боль. Тогда мы были другими ─ «мучителем» и «жертвой». Сейчас мы давно уже не отыгрываем каких-либо ролей ─ она мои крылья, душа. Вопрос в том, кто я для нее? Любит ли она меня по-настоящему? Или просто смирилась с навязанным статусом? Я, человек, который когда-то притащил ее в свой дом насильно и убеждал, что любовь только все усложняет, теперь боюсь, что ее любовь на самом деле ─ это временная влюблённость, насильно «выбитая» из запуганной девочки.

Когда я зафиксирован и лежу обнажённый и готовый подчиниться, отдаться, быть жёстко затраханным ею, Анечка снимает наконец свой кожаный плащик. Под ним тоже кожа ─ чёрное глянцевое боди, красиво подчёркивающее фигуру и почти не прикрывающее аппетитную грудь. Она сидит на мне и чуть покачивается, потирая член упругими ягодицами.

─ Ты убийственно красивая! ─ шепчу я.

─ Тсс! ─ Прикладывает палец к красным губам.

Продолжает томить меня, лаская шею кончиком языка. Я уже готов взорваться, как хочу с ней соединиться, но Аня только вошла во вкус. Красивым движением расстегивает застежку на боди, слюнявит палец и начинает мягко ласкать себя, сопровождая это действо тягучими стонами.

─ Анечка, умоляю тебя, не издевайся так! ─ молю, глотая слюну и мучась от болезненного распирания.

─ Молчи! ─ стонет она.

Когда у меня уже в глазах темнеет от желания, моя альфа-самка решает смилостивиться ─ поднимается, властным движением перехватывает член у основания и направляет его в себя. Насаживается специально медленно, чтоб и самой прочувствовать проникновение, и меня еще немного потомить. Наконец она томно прикрывает глазки и вбирает меня в себя до основания.

Так сильно сжимает колени, что они до боли впиваются в бока, и начинает покачиваться, не позволяя мне выскользнуть ни на миллиметр. Ласкает меня интимными мышцами, а по выражению лица понятно, что и сама плывёт от максимальной наполненности и неспешности. Любит когда медленно и чувственно ─ давно у нас такого не было: всё по-быстрому, между делом.