А что, тоже неплохой способ выразить окружающему миру собственный протест.

– Кхм. Фель, ты помнишь, что магам противопоказано напиваться? – задумчиво уточнил Тай, когда за рыбешкой последовало еще несколько жадных глотков.

– Помню, – отозвался я. – Только я сейчас, как ты можешь видеть, почти не маг, резерв на нуле, и потерять над чем-то контроль я технически не способен: нечего контролировать.

– А мозги? – уточнил он, смерил меня взглядом и тяжело вздохнул. – Впрочем, у кого я спрашиваю! Где огневики – а где мозги… Фель, давай ты хотя бы не пойдешь бить морды без разбора всем диким, а?

– Я пока вижу одну морду, которую мне хочется набить, и она принадлежит светлому, – мрачно огрызнулся, выразительно глянув на друга.

– Ладно, я понял, ты решительно настроен запить горе, – смирился он. – Но завтра, проснувшись с больной головой в незнакомом месте, пожалуйста, не задавай мне вопросов из разряда «почему ты меня не остановил», договорились?

– Договорились, – легко согласился я, и на этом Тай наконец-то оставил меня в покое.

В глубине души я вполне отдавал себе отчет, что поступаю глупо, но сидеть и молча пялиться на огонь сейчас было хуже. Да, алкоголь давал мнимое забвение и еще никого никогда не спас, но сейчас мне требовалось хоть как-то переключиться. Когда рушится мир, нужно уцепиться хоть за что-то, пусть даже этим якорем будут тяжелое похмелье, попытки выяснить собственное местоположение в пространстве или какие-то еще закономерные последствия разгульной пьянки. Вопрос «как избавиться от этих мерзких ощущений» гораздо предпочтительнее вопроса «как жить дальше» по очень простой причине: он решаем.

Впрочем, до этого еще было далеко, а пока пропорционально выпитому выправлялось мое настроение. Пойло оказалось вкусным, от него не мутило, лишь слегка шумело в голове, а в теле поселилась приятная легкость. Еда… вкус ее сейчас волновал меня мало, а для задачи «набить брюхо» она годилась идеально. Яркие наряды местных уже казались забавными, музыкальные ритмы – оригинальными и интересными, говор – не речью слабоумных, а почти музыкой. Пляшущее неподалеку пламя согревало не столько снаружи, сколько внутри – там, где пару часов назад бушевало пламя родной стихии, а сейчас едва теплилось что-то невнятно-жалкое.

И вскоре я с удовлетворением понял, что даже перевыполнил поставленную задачу: не просто отвлекся от мрачных мыслей – мне стало хорошо. Спокойно. Наверное, потому, что мыслей в голове не осталось вовсе, она легко и непринужденно наполнилась отзвуками голосов и алкогольными парами.

Начались танцы. Странные и – да, дикие, но по-своему интересные. Чем-то они напоминали пляску огня и сейчас казались мне почти родными. Женщины – во всяком случае, те, на которых я фокусировал взгляд – красиво изгибались в такт музыке, мужчины весьма смело и даже откровенно обнимали партнерш. Некоторые из них тоже танцевали, другие двигались так, что это походило на красивый постановочный бой, третьи – просто притопывали и прихлопывали.

– Тилль, станцуй! – воскликнул вдруг в минуту тишины какой-то мужской голос, и его просьбу неожиданно подхватили соседи. Я с иронией подумал, что эту эльфийку здесь любят даже больше, чем Валлендора – знать бы еще почему! – а потом ее все-таки вытащили-вытолкали в круг.

В том, что танцевать – в местном представлении – она умеет, я не сомневался. Иначе не оживились бы так окружающие и не притихли, когда Тилль, демонстративно закатив глаза, махнула рукой, мол, ладно, уговорили. Так что за происходящим наблюдал с возрастающим любопытством, пытаясь угадать или вспомнить, кто же такая эта светлая? Ни о каких примечательных женщинах в окружении Валлендора я прежде не слыхал, а эту там явно любили так же, как в среде прочих аборигенов. Причем если последнее еще можно было объяснить целительскими способностями, то первое – уже вряд ли.