— Мне показалось, что мы все обговорили. Сколько ты пробудешь у нее?

— Я еще не знаю, — ответила я. — Я пока… не нашла подходящий вариант квартиры.

Господи, как же стучало мое сердце. Оно готово было выпрыгнуть их груди.

— Какой вариант?

— Никит, я не вернусь к тебе, — произнесла я и в трубке повисла пугающая тишина. В следующую секунду я ожидала услышать грубый крик, оскорбления, но этого не произошло, Никита сбросил вызов.

Судя по звукам за спиной, мама вошла в спальню.

— Пойдем ужинать? — произнесла она, не позволяя мне остаться наедине с собственными мыслями.

Она говорила о чем-то. Кажется, о соседке сверху и ее дочери. Я не слушала, на автомате поглощая содержимое тарелки.

— Так вот она… — мама отвлеклась на звонок в дверь. — Это как раз Лиза. Она обещала после работы занести мне пряжу. Я сейчас.

Я кивнула, не вникая в сказанное, больше ориентируясь на интонацию.

— Наташ, это к тебе, — произнесла мама, возвращаясь на кухню с букетом белых лилий.

Мне не нужно было оборачиваться, чтобы догадаться, кто подарил ей эти цветы.

— Давай поговорим нормально, — сказал Никита, положив передо мной на стол розы.

— Давай, — согласилась я.

Глупо все время сбегать и прятаться. Нам в любом случае пришлось бы встретиться и все обсудить.

— Я не намерен давать тебе развод, — сказал он, со скрежетом отодвигая стул и присаживаясь.

— Почему? — спросила я. — Нам нечего делить. У нас нет детей.

Если судить объективно, у нас не было причин, по которым мы не могли разойтись мирно и без лишней нервотрепки. Я не тот человек, чтобы пытаться вырвать все до последней копейки при разводе. Благо есть руки, ноги, образование и совесть, смогу заработать сама.

— А дело только в имуществе? — спросил Ник, игнорируя тему детей. — Я бы не хотел рушить наши отношения, — продолжил он, когда я поняла, что не знаю ответа на его вопрос. Если в голове все было четко и понятно — муж мне изменил, то в душе творился настоящий хаос. — Это временные трудности, Натусь, — я поморщилась от неуместного обращения. Никита никогда так меня не называл, а сейчас словно решил достать заранее припасенные козыри. — Ты же меня любишь? — спросил он, подавшись вперед и взяв мою ладонь в свою.

Теплую, чуть влажную, только чужую.

Я не чувствовала ничего кроме неприязни. Ведь этими пальцами он касался любовницы, ласкал ее… я старательно отгоняла мерзкие мысли, что расползались по телу мурашками.

Он целовал меня и ее.

Спал со мной и с ней.

Говорил приятные вещи мне и ей.

— Ты признавался Соне в любви? — спросила я.

— Нет. Никогда, — ответил он поспешно. Никита понял вопрос по-своему. — Я тебя любил и люблю. А Соня была ошибкой. Да, я виноват. Я мог быть умней и сдержанней. Но я так устал, — он продолжал держать меня за руку. — Ты же тоже устала. Я вижу. Мы оба устали. Я хотел приехать на юбилей к другу с красавицей женой, и расстроился, когда ты не смогла поехать. Эти таблетки!.. Я сразу говорил, что нужно их бросить! Мы так редко бываем вместе. А последние несколько месяцев проходят под эгидой беременности. Ты перегнула палку, малышка. Но мы можем все исправить. Вместе.

— Нет, Никит, — ответила я, вытягивая пальцы и чувствуя, как хватка мужчины усиливается, не позволяя освободиться. — Я не хочу сохранять наш брак. Пойми. Я больше не смогу тебе доверять. Я… я не хочу продолжаться попытки выносить ребенка. Ты меня обидел. Унизил, — я старалась, чтобы мой голос звучал спокойно, и мама ничего не услышала. — Я подам заявление на развод. Так будет правильно.

— Наташ, — голос Никиты изменился, — это неправильное решение. Неужели, ты готова все сломать из-за минутной слабости. У нас с ней и не было ничего кроме орала. Нравится девочке сосать. Но она никогда не придет с претензией, что залетела.