Но пристав на это не купился. Он вытащил из папки несколько бумаг и потряс ими перед лицом у противника.

— Это транспортное средство числится за Тамилой Ахтырской. Она проходит как должник по пяти взысканиям, включая штрафы и банковский кредит.

— У тебя есть кредит?! — оглянулся на меня Руслан, чтобы хоть приблизительно понять глубину проблемы.

И я не стала юлить. Честно кивнула.

— Да. И не один. Жить на что-то надо было.

— Вот же блин… — выдохнул Руслан.

А пристав цинично вручил мне копию акта об аресте. Там была указана общая сумма долга. И она превышала рыночную стоимость машины в десять раз. Так что это только начало. А машины больше нет.

— Мальчики, ну пожалуйста, — упрашивала я, била на жалость. — Ну как же мне без машины-то? Я ведь инвалид.

— Да, грамотеи! — поддерживал Руслан, только у него подход иной. Более жесткий. Требовательный. Может, что-то и выгорит из этого. Сейчас посмотрим. — Как, по-вашему, она должна передвигаться по городу?! А если ей надо будет в больницу поехать?!

— Кресло-каталку мы не забираем. Закон это делать запрещает, — был аргументированный ответ буквоеда. — А вот машину — пожалуйста.

Руслан не хотел так быстро сдаваться и снова принялся доказывать ошибку.

— Но ведь вы за нее ничего толком не выторгуете, парни! Это рухлядь просто!

— Закон нас обязывает это сделать, несмотря на очевидную стоимость имущества — даже если мы получим от аукциона всего пару тысяч. Раз машина числится — мы ее арестовываем и доставляем на штрафплощадку. Долг есть долг. Гражданка Ахтырская официально не работает, а обращать взыскание на социальные выплаты мы не можем. А вот машину продать можно.

— Но ведь это специальная машина для инвалидов, идиоты! Кому она понадобится вообще?! — переходил Руслан на крайности, чем обижал и меня, и мою надежную старушку. Не надо было так — звучало обидно. — Да она и яйца выеденного не стоит, блин! Это ведь кусок металлолома просто, ребята! Будьте людьми, в самом деле!

— Руслан, не надо так говорить о моей машине — она не так плоха, как ты рассказываешь!

— Да я же их пытаюсь уболтать, Тома, — шипел Руслан на взводе. — Если мы ничего не сделаем, они ее сейчас увезут на свалку просто!

— Они уже ее увозят, — прикусила я губу, чтобы не плакать при виде этого ужасного зрелища. — Они сели в машину и едут, Руслан. Я не могу на это смотреть.

— Эй! — стал он кричать и бежать вслед за эвакуатором, пока тот только тронулся с обочины. — Эй, а ну-ка вернись, молокосос! Верни машину!

На что пристав высунулся в окно и крикнул на прощание:

— Скажите спасибо, что мы вам кресло-каталку оставили! Катайтесь на здоровье!

Звучало очень некрасиво. Хамство высшей марки. И Руслану это тоже не понравилось.

— Чего?! Ах ты… — Он начал догонять эвакуатор и вот-вот, казалось, выпрыгнет на платформу и доберется до кабины, чтобы навалять тем наглецам. Ну или как минимум попытается отстегнуть мою старушку и спустить на землю. Но водитель поддал газу и выехал на оживленную дорогу. А все, что смог поделать сердитый мужик позади — это взять на обочине мокрого снега и как следует влепить по окну снежком. Смачным таким. Здоровенным. И я уверена, что часть этой грязной каши попало и в салон. Прямо в морду тому приставу. — МЕРЗАВЦЫ! Я ДО ВАС ДОБЕРУСЬ! Я ЗАПОМНИЛ ВАШ НОМЕР! Я СФОТОГРАФИРОВАЛ ЕГО НА ТЕЛЕФОН!

Руслан стоял у дороги, тяжело дыша. Он был разъярен, как бык. Вот уж не думала, что встречу человека, которому не плевать на чужие проблемы. Это впечатляло. И постепенно я привыкала к тому, что он рядом и готов помочь. Готов заступиться за меня. И мне хотелось верить, что это только потому, что это я, а не кто-то другой. Впрочем… зачем я обманываюсь? Он просто добрый.