Я был такой голубоглазый блондинчик и поэтому играл в основном положительные роли. А Ширвиндт, который к тому времени уже работал в этом театре, зачастую выступал на сцене моим антагонистом – играл разных стиляг, социально ненадежных элементов и даже негодяев. В то время в театре менялись художественные руководители, приходили и уходили режиссеры. Вспоминаю с благодарностью Бориса Никитича Толмазова, прекрасного актера Театра имени Маяковского, который какое-то время был у нас режиссером, до него – режиссера Майорова.

Дружба связывала очень многих актеров, примерно однолеток. Параллельно шла работа в театрах. Мы очень много играли. Играли пьесы, которые отвечали тому дню, – комсомольские, молодежные. Их уже благополучно забыли.

С приходом в 1963 года Анатолия Эфроса Ленком окатила свежая струя, открылись новые горизонты. Его режиссура не была показной, громкой, скорее камерной – но именно это было его визитной карточкой. Он отличался особым стилем работы с актерами, скромностью, душевностью, умением находить с людьми общий язык. Был особенный всплеск интереса к нашему театру.

О работе с Эфросом мы все вспоминаем с улыбкой, с огромным удовольствием – и это, пожалуй, самый важный показатель успеха в театральной среде. Трудные времена закончились – вернулась зрительская любовь, вернулись уважение и почет к театру. Блестящая плеяда актеров творила тогда в Ленкоме – Александр Збруев, Леонид Марков, Валентин Гафт, Ольга Яковлева, Всеволод Ларионов, Слава Богачев. К нам примкнула большая группа из капустников, которыми руководил Ширвиндт: актеры Никита Подгорный, Миша Козаков, Андрюша Миронов, Майя Менглет, Леонид Сатановский.

Спектакли Эфроса «Снимается кино», «Мой бедный Марат», «Мольер», «Чайка», «В день свадьбы», «104 страницы про любовь» гремели по всей Москве. В основном режиссер обращался к современной драматургии – Розов, Арбузов, Радзинский. Его постановки заставляли задуматься о судьбе интеллигенции, о месте личности в современном обществе, о романтике и лирике в жизни.

Конец ознакомительного фрагмента.