- О… - дергается.

- И хочу поговорить о Ярославе. Мне нужны подробности. Но прежде чем мы начнем наш разговор, вы должны выслушать мои условия…

9. Вита

Домой этим вечером я не возвращаюсь.

Сначала мы долго в кабинете у Шумского сидим. Пьем горячий чай и разговариваем.

Он рассказывает о диагнозе Ярослава, о том, что уже было сделано, о том, что прошлая пересадка ничем хорошим не закончилась. Было отторжение донорского материала, и мальчика потом долго выводили из этого состояния.

Но со мной у него гораздо больше шансов. Да что там - почти все шансы есть. Потому что у нас полная совместимость, редко так совпадают показатели. Такие у родных братьев и сестер бывают…

Или у незнакомцев на разных концах мира.

- Даже у братьев и сестер, даже при самой хорошей совместимости может что-то пойти не так, - говорю тихо, утыкаясь взглядом в пол, - А если ему не поможет? Если вы ему выжжете все химией, а мои клетки не заработают?

- В наше деле не может быть гарантий, - отвечает мне спокойно. - Но у меня большой опыт, и я точно знаю, когда шансы максимальны. С вами они максимальные. И в том состоянии, которое у Ярика сейчас - тоже. Редкое сочетание факторов.

- А если…

- Виталина, - он вдруг встает, обходит стол, и садится на корточки возле меня, берет мои руки в свои, большие. Я чувствую, какие они теплые. И мои ледяные пальцы тонут в этом тепле. Замечаю обручальное кольцо,седину в висках. Наверное у этого большого и теплого человека такая же большая и теплая жена, дети. Они его дома ждут, на ужин. А он здесь вынужден меня уговаривать… - Я не Бог. Вы тоже. Мы просто люди, которые попробуют сделать все, что от них зависит, чтобы помочь одному хорошему мальчику.

И его не слишком хорошему папочке, да.

Я киваю.

Этот теплый доктор не знает, конечно - если трансплантация Ярославу не поможет, неизвестно что будет дальше со мной. Смогу ли я справиться с дерьмовым чувством собственной никчемности, если окажется, что мои клетки ни на что не годятся. И что лучше бы им найти нормального донора. Со мной только время потеряют… или еще чего.

Я не говорю этого всего. Понимаю - уже все решено. И мной, и им.

А он не задает тупых вопросов, чего я так убегала.

Мы просто общаемся, как я давно ни с кем не общалась. И чай пьем. Пару раз заходят какие-то люди, ему звонят - но он не торопит меня и не гонит. Болтает со мной обо всем на свете, не только о болезнях и о процедуре. Как будто так и надо. Как будто не торопится к своей семье.

И обещает ничего не говорить Баринову, о чем я сразу попросила. Потому как испытываю отвращение даже при мысли о том, что маньяк будет мне все это оплачивать.

Шумский уговаривает остаться на ночь в палате:

- Я найду, как вас оформить. И пижаму больничную подберем.

- Это же детское отделение…

- Вы тоже не слишком взрослая на вид, - посмеивается. - Утром рано все анализы сдадите, обследование полное пройдете. Потом уже поедете куда вам надо.

- А результаты…

- Через пару дней будут.

Так и происходит. Ухожу из клиники после всех анализов. Мне больше не названивают, Баринов не появляется. Я даже никого возле своего дома не встречаю, и потом, когда по своим делам езжу - хотя может они лучше прятаться научились. Успокаиваюсь немного. Встряхивает меня только звонок Шумского спустя два дня. Он сообщает, что все у меня со здоровьем отлично, и типирование снова показало, что я и донором буду замечательным. Для Ярослава подходящим. Только бумаги остается подписать, и они начнут готовить мальчика.

Я не даю себе возможности передумать.

Приезжаю сразу и подписываю. Получаю рекомендации - что есть, как жить в ближайшие дни. И уже собираюсь уходить, как мужчина останавливает меня.