– Честное слово, ничего не случилось. Я действительно приехала сюда по делу, опрашивала свидетеля. До следующей электрички почти полтора часа, и я просто решила убить время, прогулявшись до пансионата и посмотрев, где вы заседаете. Извини, солнышко, я правда не хотела тебя беспокоить. Я уже ухожу.

Она поднялась, но Алексей сильными пальцами ухватил ее за предплечье.

– Галочка во всеуслышанье заявила, что приехала моя жена. Теперь мне придется тебя представить гостям.

– Леш, не надо…

– Так требует этикет. Пойдем.

– Лешенька, но я в таким виде… Мне неудобно.

– Потерпишь. Ты должна была подумать об этом, когда шла сюда. А теперь отступать некуда. Они смотрят на нас и ждут, когда я познакомлю их со своей женой. Я не имею права быть невежливым и нарушать приличия. Идем. И убери, пожалуйста, с лица виноватое выражение, гостям совершенно необязательно знать, что у нас с тобой не все в порядке.

– Но у нас действительно не все в порядке, – быстро ответила Настя. – Я потому и приехала. Я…

– У тебя будет возможность обсудить это, когда я вернусь домой. Сейчас мы ничего выяснять не будем.

Он взял ее за руку и быстро повел к крыльцу.

– Позвольте представить вам мою жену, – заговорил он по-английски, когда подвел Настю к седому мужчине и даме в очках. – Ее зовут Анастасия, она офицер полиции, детектив. Анастасия, знакомься, это профессор Розанна Патриньяни и профессор Милан Звекич.

Профессора приветливо заулыбались и пожали Насте руку. Она еле-еле выдержала, пока не истекут протокольные пять минут светской беседы, и вежливо попрощалась, сославшись на необходимость успеть на электричку.

– Разве вы не ездите на машине? – удивилась Розанна.

– Я не умею, – соврала Настя. – У меня нет прав.

Не объяснять же ей, что иметь машину по карману далеко не каждому работнику милиции. В их семье есть машина, но она Лешкина, и он сам на ней ездит, а Настя терпеть не может вождение и садится за руль только в самых крайних случаях, когда никакого другого выхода нет.

– На Западе все офицеры полиции ездят на машине. Человек не может работать в полиции, если не умеет водить машину. А что, в России нет такого правила?

– Нет.

– Это странно, – недоуменно протянула Розанна. – С вашими расстояниями… Это более чем странно. Теперь я понимаю, почему наша пресса пишет о том, что русская полиция не справляется с преступностью. Чему удивляться, если у вас такие низкие требования к полицейским.

Настя еще раз мило улыбнулась и быстро пошла к воротам, стараясь подавить кипящее в душе раздражение. Эта холеная профессорша из богатой благополучной страны – что она может знать о русской полиции? Что она вообще понимает в нашей жизни?

Говорят, у всех болезней бывает кризис, после которого человек или идет на поправку, или движется в прямо противоположном направлении. Похоже, со мной случилось именно это.

Сегодня я увидел его совсем близко. Так близко, что чувствовал его дыхание на своей щеке. Кого – его? Да наемника этого, кого же еще! Киллера, которого наняла моя благоверная. Кажется, ей надоело ждать, пока представится удобный случай меня прикончить, и она решила поспособствовать развитию событий. Сегодня суббота, и с самого утра она завелась насчет юбилея Любарских.

– Я надеюсь, ты все-таки передумал и пойдешь к ним, – заявила Вика за завтраком.

– Ни в одном глазу, – весело сообщил я. – Иди одна, если хочешь.

– Саша, возьми себя в руки. Шутки шутками, но ты ведешь себя просто неприлично. Любарские наши друзья, и мы сегодня к пяти часам пойдем к ним.

– Ты пойдешь. А я останусь дома. Все, Вика, хватит это обсуждать. Ты разговариваешь со мной, как с неразумным ребенком. Если в тебе так силен материнский инстинкт, возьми младенца из детского дома и воспитывай, а меня оставь в покое.