– Чего вы добиваетесь, панна Торба? – одними губами спросил Илмар, наблюдая за бардзуками.

– Узнаете, пан Орбас, – ответила я, не меняя позы и выражения лица. – Вы всё узнаете.

– Это катастрофа, – застонала я, уронив голову на руки.

Вокруг кипела вечерняя жизнь Ельняса, за столами сидели горожане и шумно обсуждали прошедший день. Подавальщики суетились, прекрасные панны улыбались своим мужчинам, старичок с окладистой бородой смаковал светлое нефильтрованное и, довольно щурясь, смотрел на разноцветные флажки и ленточки, тянувшиеся от крыши таверны.

– Катастрофа – это когда нельзя что-то предотвратить, Ядвига. А это так – временные неприятности.

– Пан Криш, вы, конечно, очень мудры и опытны, но, по-моему, вы значительно преуменьшаете проблему.

– Какого роста проблема? – невозмутимо уточнил он.

– Выше меня на целую голову. Мне надо стульчик брать, чтобы прямо посмотреть в эти наглые глаза.

– Ваш заказ, – донёсся звонкий голосок подавальщицы, и на стол опустилась тарелка с ароматной рыбой в остром кляре, хрустящие булочки с чесночным соусом, луковые кольца в сырной стружке и запотевшая кружка лучшего в мире «Латрийского светлого».

– Ешь, – сказал пан Криш. – Пустой желудок и голову пустой делает.

Я вздохнула и взяла вилку в руки.

Да, так и есть. Обычно у девушек есть подружки, чтобы обсудить любой вопрос, а у меня – пан Криш Бериньш. Очень умный и проницательный человек, восхитительный мастер по дереву, любитель пива и… мой сосед. Да-да, тот самый, плюшками для которого пенял мне Айварас.

Пан Криш жил один, дети переехали в Лиритву – сын женился на девушке из рода кружевниц, у неё там было своё дело. Так и перебрались туда с детьми. Не раз звали и деда, но он отнекивался, мотивируя тем, что здесь ему привычнее, да и заказчики все тут. Как станет совсем слаб, тогда сам приедет.

Подождав, пока я прожую, он посмотрел на меня поверх очков.

– Ну, излагай уже. А то я извёлся.

Я хихикнула:

– Вы говорите, как юная девица.

– Может быть, я и есть девица? – хмыкнул пан Криш. – Ну где-то… глубоко в душе?

Осталось только фыркнуть, а потом, вздохнув, начать рассказывать:

– Илмар Орбас – племянник пана Орбаса. Приехал сюда, чтобы осмотреть наследство и некоторое время провести здесь. Пока не знает, что с этим делать.

Пан Криш задумчиво пригладил бороду.

– Так-так, замечательно. И что, завещание есть?

– Есть, – уныло сказала я, глядя на янтарно-жёлтое пиво в резной кружке. – Он показал, там всё в порядке.

– Но и у тебя договор есть. Значит, ты тоже не бесправная.

– Всё равно надо идти в магистрат, – вздохнула я. – И, скорее всего, спор решат в его пользу. Платёж мой не пройдёт вовремя по срокам – и до свидания.

– У тебя проблемы с деньгами? – нахмурился пан Криш.

Я мотнула головой.

– Нет. Но разве вы не знаете, как это делается? Договорится с кем надо – и всё.

– С чего ты решила, что такое будет?

На лице пана Криша отразилось искреннее недоумение.

Кусочек рыбы сорвался с вилки, плюхнувшись в тарелку, я упрямо подцепила его снова. Добыча не уйдёт.

– Этот Илмар – королевский артефактор. Понимаете, пан Криш? Им же везде дорога открыта. Панночки в Зелёном банке при виде таких начинают томно вздыхать, расстегивать пуговки на блузках, обнажая бюсты…

– Плавятся, как воск, того и гляди закапают на пол?

– Верно, – буркнула я, делая глоток.

Лёгкая горчинка в «Латрийском светлом» делает вкус особенным, бархатно-освежающим. Именно за неё напиток постоянно берёт призы не только в Янтарном Союзе, но и в западных землях Нойчланда, знаменитых своими пивными фестивалями.