Я подняла лицо и поцеловала его в подбородок.

– Знаю. Я тоже дразнюсь.

Кондиционер был выключен, в машину понемногу проникал холод. Кожа у меня покрылась мурашками. Кайл это почувствовал и подал мне блузку, одновременно включив отопление. Я слезла с его коленей и оделась.

– Интересно, оленя мы насмерть ухайдакали? – сказал он.

Я вгляделась в силуэт оленухи, еле различимый за засыпанным снегом капотом.

– Лежит неподвижно, – сообщила я, застегивая молнию на куртке. – Проверим?

– Я сам посмотрю, – сказал Кайл. – Сиди в машине.

– Еще чего! – возмутилась я. – Я тоже хочу!

Он покачал головой, подавив смешок. Мы выбрались из машины – ноги сразу утонули в пушистом снегу. Снежные хлопья таяли на носу, опускались на волосы, осыпая холодной белой пудрой. Скрестив руки на груди, я прижалась к Кайлу. Не доходя нескольких шагов до оленя, он остановился и положил мне руку на плечо, удерживая на месте, после чего сам снова двинулся вперед. Возникло напряженное молчание. Позади тихо работал мотор в машине, и свет фар заливал нас ярким светом, пронизывавшим темноту зимнего вечера.

Я смотрела, как Кайл с опаской приблизился к животному и осторожно коснулся его бока краем ботинка. Реакции не последовало. Я с облегчением выдохнула. Кайл присел и тронул оленуху еще раз, после чего с удивлением обернулся ко мне:

– Слушай, она живая. Еще дышит.

– Что будем делать? – спросила я. – Нельзя же ее здесь оставлять.

Он ошарашенно пожал плечами.

– Может, она без сознания или у нее какие-нибудь повреждения… Нелл, я не знаю.

В этот момент оленуха задергала ногами, по телу прошла крупная дрожь, она шумно фыркнула. Кайл отшатнулся, выругавшись от испуга, а животное дико забилось, проворно подобрало под себя ноги, вскочило и отошло на несколько шагов в сторону. Остановившись, оленуха уставилась на нас полными скорби глазами, прядая ушами. Кайл сидел в снегу по пояс, а оленуха, видимо, наглядевшись на нас, вдруг поскакала через дорогу и исчезла в лесу.

– Черт! – сказал Кайл, поднимаясь и отряхиваясь. – Вот напугала, зараза. По-моему, я даже штаны намочил.

Я так хохотала, что мне пришлось ухватиться за Кайла, чтобы не упасть.

Остаток пути мы проехали без происшествий, но воспоминание о минутах, которые мы провели в машине, не шло из головы ни у меня, ни у Кайла. Мы не обменялись на прощание привычным долгим поцелуем. Теперь я знала силу влечения, и сейчас, когда возбуждение спало, понимала, что еще не готова. Вряд ли готов и Кайл.

После уроков я нервничала и была рассеянна, думая только о том, что приготовил для нас Кайл. Сегодня день Святого Валентина, и я знала – он что-то затевает. Он уже намекал на нечто особенное. Мы осторожничали уже пару недель – поцелуи не затягивали и себя контролировали. Мы оба знали без слов, что если не сдержимся и увлечемся, то не захотим останавливаться.

Рано или поздно нам придется об этом поговорить. Я это знала, Кайл тоже. Но мы избегали разговора. Это было довольно странно – мы же молодые, гормонам полагается играть, я не сомневалась, что Кайл тоже хочет сближения… Но мы боялись. Наверное, потому что знали – придется окончательно перейти некую важную границу.

На всякий случай я сходила в клинику с двоюродной сестрой Бекки за противозачаточными и принимала их уже неделю. Кайлу я, впрочем, об этом не сказала – как-то не представилось подходящего момента.

Наконец закончился шестой урок, и я встретилась с Кайлом у машины. Он с улыбкой открыл дверцу и захлопнул ее за мной.