Ключи я заранее спрятала под одним из кирпичей, который вынимался снизу из стены окружающего дом забора. Вхожу. В доме тихо. В воздухе кружатся пылинки. Мне кажется, я так давно здесь не была. Прислушиваюсь к звенящей тишине. Иду осторожно, боясь её спугнуть. 

Здесь все осталось, как прежде, только следы убийств убрали. Включаю воду на кухне - течёт. Жду, когда пойдёт холодная, жадно пью. Значит, в ванной вода тоже есть, но сил на то, чтобы принять душ нет. Желания тоже. 

Я иду проторенным путем. Я прячусь в шкаф. В большую гардеробную отца. Его рубашки не пахнут им, они даже кондиционером для белья не пахнут - слишком много времени прошло. Срываю их с вешалок, бросаю на пол, сворачиваясь, словно в кокон. И реву, даже не реву, скорее вою, кричу срывая голос. 

Я сама не заметила, как уснула. От того и не сразу поняла, что то, что я вижу, не сон. В густой, почти чернильной темноте большой гардеробной я увидела Багрова. На него падала полоска света из приоткрытой двери. Глаза его были закрыты. Руками стискивает свой раненый живот, я вижу кровь, что сочится между его пальцев. А потом понимаю, что не рану он баюкает. Дитя. И не Анютку, как уже бывало в моих кошмарах.

Я приподнимаюсь на локтях, чтобы разглядеть получше. Вижу крошечную измазанную кровью пяточку, горошинки кругленьких пальчиков…

— Убила меня? - спрашивает Багров совершенно спокойно, разве только с легкой грустью. 

Глаза открывает, я вздрагиваю. 

— Так было нужно, - шепчу я в ответ. - Так было правильно… 

Он чуть качает головой. Опускает взгляд на ребёнка, на его светлую макушку. И столько нежности в его взгляде, что мне снова выть хочется, да только голос уже сорван. 

— У всего есть свои причины, - говорит он. - И последствия тоже. Лови теперь. 

И…и бросает мне ребёнка. Он мне совершенно не нужен, этот ребёнок. Но он такой маленький. Испуганно раскинул ручки в полете. И я понимаю, что сейчас упадёт на пол, разобьётся, а я…я не переживу этого. Хватит смертей. И бросаюсь вперёд в рывке, вкладывая в него последние силы, вытягиваю руки, поймать бы хотя бы за распашонку… 

Просыпаюсь в холодном поту. В рывке - я пытаюсь поймать это дитя наяву. Становится жутко, я боюсь поднять взгляд и увидеть Багрова, который сидит, в крови весь, и спокойно мне улыбается. Накатывает истерика, я выбегаю из шкафа, спотыкаюсь о опрокинутое ещё семь лет назад кресло и падаю. 

Лежу на полу, не в силах унять бешеное сердцебиение. Смотрю в потолок. В углу паук сплел паутину, и теперь сидит, сливаясь с собственной тенью, в ожидании мухи. И я чувствую себя мухой, которая сделала все, что могла, и все равно ничего не изменила. Бедную муху все равно сожрёт паук. 

Опускаю ладонь на живот. Он совершенно плоский. Сколько дней у меня уже задержки? Не важно. Я уверена, что беременна. 

— Нет, - говорю я пауку. - Ты бы все равно вынудил меня сделать аборт. Ты не хочешь детей, Багров. Это все моё подсознание, это его шутки. Я не буду рожать этого ребёнка, не надейся.