Ну да. Ведь я теперь тоже кошка, эти хвостатые мне не чужие.

— Августа вошла в дом Лера под личиной Маруси.

Корявенько изложить получилось, но я запыхалась, вприпрыжку несясь вслед за Максом. Он снова притормозил, разворачиваясь.

— Вот как? В неприступную Нору? Понятно тогда, почему она так тряслась. А от меня почему шарахнулась, как от стаи волков?

— Вот тут я ее понимаю, — я фыркнула. — И кстати, это был уже четвертый вопрос.

— Не Инквизиция, а сборище сопливых невротиков, — Макс был чемпионом по фырканью, зря я пыталась его перефыркать.

Кажется, практически добежали.

Скромная дверь, запертая на электронный замок, быстрый набор кода, и спустя пару минут мы бегом поднимаемся по узкой лестнице явно служебного выхода.

— Пока не дошли, скажи в двух словах: что мне ждать? — я все же притормозила.

Макс посмотрел на свои пафосные наручные часы, на секунду задумался. Красиво он это делал: все лицо напряглось, светлый взгляд хищно прищурился. Он вообще все делал очень красиво, как и другие крупные люди-кошки.

— Операция уже заканчивается... — я ничего даже подумать не успела в ответ, ринувшись наверх. Тигр молниеносно порыв этот перехватил. — Не психуй, она плановая, и делается по его личному рапорту.

Ничего себе «Не психуй!». Марк о ней не сказал мне ни слова, даже не намекнул! Только щемящее его это «Прости».

Ну погодите, «иные», я хвосты в узелок завяжу сейчас некоторым!

В госпитальный коридор отделения нейрохирургии, (о чем нас предупредило табло), я вылетела злобным вихрем.

Что он задумал? Почему я не знаю? Жена я ему или кто?

Бежала сломя голову, даже не зная куда. Просто мне очень туда было надо.

И налетев на сидевшую у стеклянной стены на корточках девушку со всего маху, я даже не сразу сообразила, что это Маруся.

Она выглядела, как воробушек в морозную ночь на ограде старинного кладбища. Маленькая, заплаканная, нахохлившаяся. Обнимала себя за плечи и горестно всхлипывала.

Я перевела взгляд за стекло и сдержать не смогла громкого стона. Там действительно шла операция. Очень странная: на оголенной широкой мужской спине два хирурга в четыре руки разрезали какие-то мелкие швы. Они вынимали пинцетами крохотные блестящие нити прямо из окровавленной кожи, а потом кропотливо и осторожно выкладывали из них сложный узор на широком инструментальном столе. Застеленное на нем ослепительно-белое полотно было уже почти полностью разрисовано этими тонкими штрихами.

Я взглянула туда повнимательнее и обомлела: это был его Зверь. Та самая морда, которую видела только я. Только мертвая.

— Это я, я во всем виновата! — громко всхлипнула рядом Маруся.

— Не льсти себе, Мурка, — Макс в своем репертуаре. И как он женился?

А я вдруг напряглась.

— Какого цвета был галстук? — у нее очень строго спросила.

Маруся даже всхлипывать перестала, вытаращив на меня свои кошачьи глаза.

— А я почем знаю? О нем только слышала. И еще... много очень всего лишнего слышала, но ни галстука, ни артефакта не видела, этот сразу же уволок.

Стоявший у меня за спиной тот самый «этот» громко фыркнул опять.

— Новая фобия? — тихо поинтересовался Леонид деликатно молчавший.

— Что-то мне подсказывает, что она скоро нас всех поразит, — Макс тоже стоял у стеклянной стены и мрачно разглядывал происходящее. — Так что ты там натворила, Марусенька?

На нежность она не купилась. Под ледяным взглядом шефа девушка медленно встала и доложила уже по-военному.

Я слушала этот доклад, и волосы дыбом вставали.

Только теперь до меня медленно начало доходить всё увиденное и услышанное. За последнюю пару дней я так основательно погрузилась в собственные маленькие мышиные переживания, что совершенно не думала об этом.