Устроившись напротив и получив возможность что-то сказать, я заученно произнесла:

– Очень рада вас видеть. Не волнуйтесь, у меня все хорошо.

– Нет уж, волноваться теперь я буду с утра до вечера. Ты посещаешь школу? – Брови-ниточки вопросительно приподнялись. Тетя замерла, желая немедленно получить еще одно доказательство неспособности Егора заботиться о юной особе шестнадцати лет.

– Да, – соврала я.

– Успеваемость понизилась?

– Нет.

– Это отличная новость, – важно кивнула тетя, скрыв разочарование, и через пару секунд приторно улыбнулась. – Если бы ты знала, как мы скучаем. Я не устану это повторять… Когда ты приедешь к нам, Дженни? В твою комнату никто не заходит, и ты найдешь свои вещи на привычных местах. Даже оставшуюся одежду. Как приятно вновь очутиться там, где вырос, не правда ли?

Марина Аркадьевна мечтательно посмотрела на потолок и вздохнула. Ее полная рука легла на подлокотник, и в глаза бросился золотой плетеный браслет, украшенный тремя крупными камнями в тон кофты. Точно две змеи переплелись, и получилось украшение.

– Да, приятно, – решила согласиться я, не желая вступать в спор.

– Мы с твоим дядей мечтаем, чтобы ты получила хорошее образование. Сейчас у тебя мало знаний и опыта… Наше участие в твоей судьбе необходимо. Я не могу поверить, что ты хочешь остаться здесь. Дженни, не стоит доверять Егору, – последнюю фразу Марина Аркадьевна произнесла тише, будто боялась, что нас подслушивают. – Доверять ты должна только нам. Мы тебя вырастили. Что ты молчишь? – Тетя подалась вперед и просверлила меня требовательным взглядом.

– Здесь жил папа, и поэтому я не планирую уезжать, – ответила я быстро. Аргумент казался весомым.

– Когда я тебя слушаю, я лишний раз убеждаюсь в том, что ты еще ребенок. Не нужно думать об этих стенах. Ты получила огромное наследство, и очень важно его сохранить. Ты обязана выбрать своими попечителями меня и Юрия Викторовича, в таком случае Егор не сможет воспользоваться твоей наивностью. – Марина Аркадьевна нервно поправила прическу и добавила с нажимом: – Надеюсь, ты помнишь, как много мы сделали для тебя, и пора бы проявить благодарность.

Тетя явно теряла терпение, ее настрой и выражение лица менялись стремительно. С одной стороны, со мной надо было разговаривать ласково, а с другой… Где ж взять столько ласки, если я пуленепробиваемая?

– Я хорошо отношусь к Егору, – опять соврала я и принялась разглядывать рисунок паркетной доски. Пока получалось отвечать кратко, увиливая от главных вопросов. – Он был правой рукой папы.

Наверное, Марина Аркадьевна и Юрий Викторович давно бы обратились в органы опеки и потребовали немедленного возвращения племянницы, но без моего твердого «да» шансы на успех равнялись нулю.

– Дженни, сейчас тебе кажется, что денег много, и с ними ничего случиться не может, однако это не так… Да, ты получила огромное наследство, но деньги любят счет! Уж твой дядя разбирается в подобных вопросах, и он лучше других знает, как сберечь твое состояние. Дорогая, ты вернешься в наш дом? – медовые нотки вновь появились в голосе Марины Аркадьевны.

Не имело смысла объяснять тете, что деньги меня интересуют меньше всего на свете. А уж дяде я вообще не доверяла… И я помнила те презрительные и раздражительные взгляды, которыми он одаривал меня долгие годы.

– Я останусь здесь.

Пальцы Марины Аркадьевны сжались в кулаки, и она явно сдержалась, чтобы не стукнуть ими по подлокотникам кресла. Две змейки браслета будто ожили, зашевелились и зашипели на меня.

– Здесь душно, – резко произнесла тетя, гневно вздернула подбородок и добавила: – Открой окно.