«Беззаботная шалость – пройти со свечой сквозь чащу…»
Беззаботная шалость – пройти со свечой сквозь чащу.
Если за ночь управлюсь – узнаю свою судьбу.
Да у нас, видит Бог, в переулках терялись чаще,
Нет ни лютого зверя, ни твари, что вдруг утащит!
А внезапной беды я и в городе огребу.
«Только в истиной тьме ты поймёшь, что всего дороже».
Я блуждаю по лесу, становится всё темней.
На кривой паутине прерывистых троп-дорожек
Ни малейшей подсказки: ни сказочных хлебных крошек,
Ни подсвеченных лунным сияньем речных камней.
Под ногами замшелые корни, опада ворох.
Сквозь сплетённые ветви деревьев не видно звёзд.
Глушь сомкнулась стеной, как сплошной наведённый морок,
Да какой-то угрюмый, надсадно кричащий ворон,
Уцепившись когтями, осколок луны унёс.
Перед самым рассветом я выполз из чащи; впрочем,
Беспокойство тупыми когтями скребёт в груди:
То ли вся моя жизнь – между датами куцый прочерк,
То ли попросту путь оказался куда короче?
Не упомнив почти ничего из минувшей ночи,
Я пробрался сквозь лес. А зачем я туда ходил?
«А зима белизной нагрянула…»
А зима белизной нагрянула
И расплакалась талой слякотью —
Не пройти.
Сменят дождь ледяные гранулы,
Первоснежники нежной мякоти
Во плоти.
Развернётся она, расстелется.
Небо ватное льёт по улицам
Белый шум.
Я по свежим следам метелицы
Все стихи тебе, сколько сбудется,
Напишу.
Мы друг другом давно загаданы.
Не повенчаны, не отмечены,
Но вдвоём.
Тишиной наполняясь, падаем
В море млечное, море вечное
Без краёв.
«Полнолуние-полоумие…»
Полнолуние-полоумие.
Шито шелестом, крыто рунами,
Обезличено, обесточено:
Неприглядно твоё пророчество.
Не качайся, фонарь подученный,
Спеленай тебя вечность тучами,
Тьмой безглазою, безголосою,
С неотвеченными вопросами!
Поумерь-ка ночные бдения,
Не цепляйся ко мне видением,
Птичьим островом, рыбьим остовом,
Обещаньями злыми, чёрствыми.
Не заглядывай в окна с вечера:
Не тобой я, а солнцем мечена.
Ты же Лиху сестра по матери.
Убирайся, дорожка скатертью!
«Теперь никуда не деться…»
Теперь никуда не деться:
Потерянным – в Неверлэнд.
Мы утром ушли из детства,
Вернулись, а дома нет.
Не будет тепла и ласки —
С паршивых хоть шерсти клок.
А дальше, как в старой сказке,
Где первый же встречный – волк.
Мы плакали: волки, волки!
И волки смеялись вслед.
Поплакали и умолкли.
Потерянных – в Неверлэнд.
Здесь кто не убит, тот ранен.
В тенётах махровой лжи
Мы шли на войну дворами
И рано учились жить.
Но только взрослей не стали.
Не принятые никем,
Мы сами сбивались в стаи
В звериной своей тоске.
Нас вечно жуёт тревожность.
В избытке других примет
Мы чувствуем даже кожей:
Потерянных – в Неверлэнд.
Гражданская лирика
Океан
Волнуясь, меняются дни чередою событий.
Мои карты биты. Ты, словно Фернан Магеллан,
Не знаешь покоя. И эхо безумных открытий
До дна пробирает весь мой Мировой океан.
В борьбе и любви двух начал неизбежны потери.
Чем штурман упрямей, тем буря становится злей.
Но я, как молитву, в которую истово верю,
Шепчу наизусть полный список твоих кораблей.
Тебе повезёт, ведь удача так любит отважных,
За годы вдали от земли расплатившись сполна.
А я, лишь начав понимать, что действительно важно,
Учусь различать между строк все твои имена.
Как прежде, ты веришь лишь ветру и собственным планам,
Смеясь над штормами, что шпарили – только держись!
Сомкнулись в кольцо все пути над моим океаном,
И кажется, где-то внутри зарождается жизнь.
Точка сборки
Я тянусь за тобой. Бесконечностью, зимами, вёснами,
Лентой Мёбиуса, недосказанными вопросами.
Я кручусь, словно лопасти самой безумной мельницы,
И сгораю костром у двенадцати сказочных месяцев.
Ты исток бытия. Точка сборки и ось мироздания.