«Так! Открыли дверцу со стороны водителя... Только с ним будут разбираться? Только с водителем... Надо отдать деньги... Закончить этот балаган и увозить Риту...»

— Ну, ты чё, мужик, какая милиция? Ты нам машину разбил! Посмотри, как задницу раскурочил! Ты чё, платить не хочешь?

— А это что за девки? Ванюха, гля, девки какие!

«Ага... Тянет ручку задней двери... Там — Рита... Пора... Предохранитель... Из кобуры... Дверцу — ногой...»

— Ложись! Поубиваю! — заорал Анатолий.

«Замешкались... Выстрел в воздух... Теперь ствол — в лоб ближайшему... Упал с перепугу...И все остальные — сразу же, как по команде...»

— Лежать! Не шевелиться! Стреляю без предупреждения! Ноги шире! Шире, я сказал! Руки — за голову!

«Дверца... Ох и рухлядь... Отвалится скоро... Ключ — в замке зажигания... Ключ — в бензобак... Бросить в бензобак... У «Москвича» горловина бака — за номерным знаком... Крышка горловины... Открыто... Ключ — в бензобак... Не скоро они теперь отсюда уедут... Если только провода напрямую... Но мы уже будем далеко...»

— Считать до ста, пацаны! Потом можно подняться!

«Так! В машину... Рита — бледна, но все нормально... Пистолет пока в руке... Предохранитель...»

— Поехали! И чем быстрее, тем лучше!

— Куда? — Водитель бледный.

— Домой! Теперь только домой!

* * *

2. Часть 2

* * *

Богданов пришел сразу, едва только прослышал о случившемся. Вошел в комнату к Китайгородцеву, сказал со смешком:

— Ну, рассказывай, как ты наших рэкетиров недоделанных уму-разуму учил.

– Шалят на дорогах, да?

— Шалят, — засмеялся Андрей Ильич. Словечко это ему явно понравилось.

Это у вас там, в Москве, мол, кровь настоящая и звериная жестокость, а у нас тут — так, шалости одни, все по-детски... Вот и рэкетиры у нас какие-то недоделанные...

– Дурью маются, понимаешь. Как увидят на дороге машину с чужими номерами, так тут же под неё свою подставляют, чтобы деньги на ремонт стребовать. Ремонтируют-то потом сами, а деньги пропивают. Такой вот нехитрый бизнес.

— Я там стрелял, — напомнил Анатолий. — Теперь мне положено об инциденте в органы сообщить.

— Я позвоню им, — махнул рукой Богданов. — Ты не волнуйся. И вообще не надо шума. Ну, было, ну, случилось. Пацаны те тихо будут сидеть. Так что можешь забыть про эту историю. Нам всё это ни к чему. У нас тут — тихо. У нас — без стрельбы.

— А я вот о чем спросить хотел, — вспомнилось кстати Китайгородцеву. — Что тут у вас за история была в прошлом году?

— Что у нас за история была в прошлом году? — переспросил Андрей Ильич, а у самого веселье стремительно таяло во взгляде.

— Охранник погиб.

— Когда?

— В прошлом году, — терпеливо напомнил Анатолий.

— Та-а-ак, — протянул Богданов. — И кто же это тебе рассказал?

— Ну, какая разница?

Андрей Ильич ответил ему красноречивым хмурым взглядом.

— Тебе-то это зачем? — спросил он после паузы.

— Интересно.

— Погиб — и погиб.

— Мне сказали, что здесь, на территории.

— На территории.

— При каких обстоятельствах?

— Ты что — следователь?

— При каких обстоятельствах? — повторил Анатолий.

— Застрелили его.

— Кто?

— Если бы я знал!

— Застрелили днём? Ночью?

— Ночью.

— В ту ночь Тапаев был в своем особняке?

— Да.

— Могло быть так, что убийца шел к Тапаеву, но случайно наткнулся на охранника?

— Откуда я знаю?! — сказал с нескрываемой досадой Богданов. — Откуда я знаю, если убийцу не нашли?!

Хамза в Москве показывал Китайгородцеву справку о здешней криминогенной обстановке. За весь прошлый год в этих краях совершено лишь четыре убийства. Три — раскрыты. Одно — нет. Вот оно как раз — нераскрытое. Тапаевский охранник.