Его пальцы почти нежно гладят мои, переплетаются с ними, дразнят. Эрекция же становится тверже, я чуть подаюсь ему навстречу, и он усиливает напор бедрами. В этот момент что-то меняется, и я... я послушно приоткрываю рот и сама обхватываю его указательный палец. Сначала прикусываю, потом губами. Провожу по нему языком, втягиваю в себя.

Инстинктивно я чувствую, что ему хочется именно этого, и начинаю играть по его правилам. Разумеется, чтобы спастись... или вновь заслужить одобрение?

Мое сердце сейчас выскочит из груди.

Он меня почему-то не лапает! А еще не пытается стянуть белье, принудить к поцелую... ничего подобного, и я не чувствую себя униженной. Хотя должна. По всем параметрам должна!

Он дает мне немного времени поласкать его добровольно, после чего проникает в мой рот еще одним пальцем. Я принимаю оба и начинаю сосать. Пошло, влажно. Он пихает их глубже.

- Расслабь горло, - говорит мне почти ласково, и я слушаюсь, как самая настоящая шлюха. Пытаюсь максимально успокоиться. Он трахает пальцами мой рот, а потом пихает их так глубоко, что у меня едва не срабатывает рвотный рефлекс. Я отшатываюсь, и он отпускает меня. Я складываюсь пополам и начинаю кашлять.

- Боже! - шепчу, хватаясь за горло. - Какой же ты мудак!

Теперь его взгляд опускается на мою грудь, и я понимаю, что вырез сдвинулся и открылся вид на черное кружево. Поспешно прячу белье, пытаюсь натянуть ткань и максимально уменьшить вырез. Вытираю глаза от подступивших слез.

- Так кто ты? - повторяет он вопрос. Подносит те же два пальца к лицу и касается их костяшек языком, глядя мне в глаза. Это так... странно и извращенно. Я пытаюсь сплюнуть, но получается не слишком красиво, никогда не умела этого делать. Быстро вытираю руками губы. Все это время он наблюдает за мной, не двигаясь с места. И прекрасно понимая, как выгляжу со стороны, я бросаю ему:

- Юрист, - стискиваю зубы.

- Хорошо. Как скажешь, Лада, - его голос неожиданно смягчается. - Судя по ошибкам, которые я замечаю в твоей работе, ты пока весьма посредственный юрист, но все же юрист. Если же ты придешь ко мне еще раз для личной, - выделяет последнее слово голосом, - беседы, то имей смелость признать свой истинный статус. - Пару мгновений он мешкает, потом добавляет: - Ко мне или к кому-то другому.

Я вскидываю на него глаза.

- Все решения были вынесены так, как я посчитал нужным. Пора бы поумерить свое самомнение. Вы**ываться будешь перед греком.

Последние слова заставляют вспыхнуть. Мат из его уст кажется чужеродным, но в то же время будто очеловечивает этого мужчину. Я поднимаю ладонь, словно в жалкой попытке остановить катящуюся на меня опасную лавину, но он больше не нападает. Ни словами, ни действиями. Стоит, смотрит. Решив не провоцировать его больше, я ухожу в сторону огней, людей и безопасности так быстро, насколько только позволяют шпильки.

Подальше от темной парковки. Этого закоулка. Подальше от Богданова, который мне явно не по зубам. Все еще чувствуя вкус его пальцев во рту. Запах табака и туалетной воды на языке. И странный, пугающий сумбур в душе.

9. Глава 8

Лада

В состоянии некоторого ступора я добираюсь до дома. В прихожей скидываю неудобные, выпачканные в земле босоножки и на цыпочках спешу в ванную. Стягиваю платье и заталкиваю его в корзину с грязным бельем.

Смываю прохладной водой остатки косметики, несколько раз провожу растопыренными пальцами по спутанным волосам и смотрю на свое отражение. Сердце все еще ускоренно колотится, щеки пылают. Подношу сначала левую руку к губам, затем правую - ту, которую он сжимал. Касаюсь нижней губы и замираю. Мне казалось, на запястье останутся синяки от его хватки, — но нет даже покраснения. Никаких следов нет.