Почти на физическом уровне ощущаю, как между нами протягиваются прозрачные нити – обманчивые, но крепкие, будто жгутами держат. Так же цепко, как и его пронзительный взгляд.

Новый поцелуй обрушивается, словно продолжится все это как в прошлый раз, в бунгало. Он даже не сомневается в этом!

Все это неправильно! Я должна оттолкнуть его. Байратов женат, я не могу просто забыть об этом. Это унизительно!

Эта мысль отрезвляет и возвращает к реальности. Начинаю изо всех сил вырываться, отталкивать.

– Хватит, прошу, Марина. Я не могу больше без тебя… На этот раз все будет по-другому, клянусь, – бормочет глухо.

– Ты женат! – толкаю его в грудь.

– Осталось недолго...

– Но пока есть этот статус, не смей больше… касаться меня!

Замираем друг на против друга. Вот только руки Таира так и лежат на моей талии. Не отпускает меня. Чувствую пустоту и отчаяние. Зачем я вспомнила о Дине? Теперь хочется сжаться в комок, тихо поскуливая. Да, я ревную. До этого момента удавалось скрывать от себя, не замечать сей факт. И вот отчетливо понимаю, что не справляюсь с этой ситуацией! Уже готова рассыпаться от всего, что происходит. Хочется сбежать как можно дальше от всего этого.

– Хватит, Таир! – кричу ему в лицо. – Хватит унижать меня, доканывать! Устраивать сцены ревности. Я уеду, уволюсь!

– Прекрати, успокойся, – хрипло произносит Байратов.

– Это будешь говорить жене! Уходи, оставь меня в покое. И не приезжай сюда больше. Будешь видеть сына на нейтральной территории.

Ничего не отвечает. Не отпускает меня, вырываться – лишь новая провокация. Меня душат слезы.

Но тут в дверь осторожно стучат, и мы оба отшатываемся друг от друга.

– Мариночка, с тобой все в порядке, дорогая? – раздается голос Светланы Федоровны.

Отскакиваю от Таира, открываю дверь.

– Да, все хорошо.

– Я вернулась, извини что так поздно. Тяжело было с детками?

– Нормально.

Из радионяни, стоящей на кухонной полке доносится звук плача.

– Матвей, мне надо идти, – говорю поспешно.

– Давай я? – предлагает Светлана.

– Нет, нет. Вы… лучше гостя проводите, – бросаю нервно, и быстрым шагом иду к детской.

Таир

– Таир Маратович, к вам господин Вознесенский, можно его пригласить? – заглядывает в кабинет секретарша.

– Да, конечно. Я жду его, ты сама знаешь, – отвечаю излишне грубым тоном. Зная, что в таком состоянии под горячую руку мне лучше не попадаться, молча испаряется. Час занимает деловая встреча со старым партнером, обсуждаем разные моменты. В конце самый неприятный вопрос, касаемо моего двоюродного брата.

Родители, особенно отец, места себе не находят с тех пор как Давида осудили, дали семь лет колонии за мошенничество, подлог документов. Брат клянется, что его компаньон подставил. Вознесенский хорошо знаком с этим типом. Может помочь информацией.

Сейчас, когда ждем апелляции, нам нужны любые зацепки, которые удается нащупать, хотя Вознесенскому очень не хочется влезать во все это.

– Очень сочувствую Давиду. Не могу поверить, что Артем мог с ним так поступить. Просто в голове не укладывается. Мне казалось он кристально чист…

– Таких не бывает, – усмехаюсь.

– Прими мои соболезнования. Это все ужасно.

Мать Давида приходится мне теткой. Старшая сестра отца и лучшая подруга моей матери, ее сердце не выдержало, она страшно переживала за Давида. Сердечный приступ два месяца назад. Моя мать в трауре, до сих пор не оправилась. За Давида тоже страшно переживает. Отец меньше склонен показывать свои чувства, но я знаю, что ему тоже непросто. Сейчас родители отвлеклись немного, когда узнали, что у меня есть сын. Хоть что-то светлое появилось. Как знак свыше. Именно так они и воспринимают теперь известие о моем сыне. Не могут дождаться, когда увидят Матвея.