Как же все изменилось за эти два года... Я больше не дочь своего отца, который мог защитить меня от чего угодно и помочь. Теперь я пленница на непонятных мне условиях. Я, конечно, не дурочка, и прекрасно догадываюсь к чему все это идет. Просто я жду, когда он сам прямо мне об этом скажет. О своих планах на меня.

В день похорон моего отца он лишь твердо дал мне понять, что наше общение неизбежно, и что даже после смерти моего родителя от перед ним в неоплачиваемом долгу. Отец назвал свою цену. Заботиться обо мне.

- Больше так не делай, - я дернулась, когда он заговорил со мной по дороге домой. Воспитательная беседа началась.

Так непривычно ездить на переднем сидении. Обычно, я всегда ездила с водителем, даже когда была в одной машине с отцом. Но Артем Львов предпочитает самому быть за рулем.

- Чего не делать? – по слогам произнесла я.

- Не сбегай. Это было глупо.

- А что, я оторвала вас от дел? Некогда за мной носиться было? Может, вы еще и встречу из-за меня пропустили? - да, я та еще язва.

- Я думал, что мы наконец-то перешли на «ты», - это было ошибкой. – А ты опять за свое. Я старше тебя всего на двенадцать лет.

Да мне все равно, насколько он меня старше, у меня нет на этом пунктика. Просто пусть знает, что мы очень далеки друг от друга. И ближе чем сейчас, уже никогда не будем.

- Артем Сергеевич, к чему эта светская беседа? – хмыкнула я. – Вы заставили меня жить с вами, приглядывайте за мной, вытаскиваете меня посреди ночи из квартиры подруги… чего еще вы хотите?

- Чтобы ты говорила со мной как с равным себе.

- Мы не равны, - парировала я. – Вы делаете, что хотите, а я нет. Думаете я не знаю, что вы можете сделать со мной?

- Например, что? – оторвал взгляд от дороги и взглянул на меня, готовясь удивиться.

- Разрушить мою жизнь, если я не стану подчиняться. Рано или поздно я выведу вас из себя, и вы… сорветесь, - поудобнее уселась на сидение.

- А ты этого добиваешься, да?

У меня присутствует чувство самосохранения, и мне вовсе не наплевать, что со мной будет. Я уже все спланировала на случай, если он решит избавиться от меня.

- Я смогу прожить одна, - с гордостью произнесла я.

- В самом деле?

- Легко, - так же легко произнесла. – У меня проплачена учеба, и я смогу жить у подруги сколько мне захочется. Да и работу я смогу найти.

Вика без проблем сможет пристроить меня на свою работу, замолвив за меня словечко. Мы это уже с ней обсуждали, хоть она и склоняет меня к примирению с моим чертовым опекуном.

- Мм… а ты все это время планировала?

- Не то чтобы… да, - призналась я. – Вы же не думали, что я и после смерти отца буду жить, как в клетке?

Я любила своего отца, но его старания оградить меня от всего перешли все границы. Мне двадцать лет, но я еще совсем не жила. Тотальный контроль преследовал меня особенно последние годы, когда у отца диагностировали рак. Я тогда не поверила… Думала, что ничто и никогда не сможет сломить его. Привыкла, что мой родитель все и всегда решает, но болезнь его не пощадила, несмотря на то, что он столько боролся, тщетно цепляясь за надежду.

- Ты придумала себе эту клетку, Арина.

- Нет, не придумала. Только она открылась, как вы снова меня в нее садите, - прошипела я. – Вам, вижу, доставляет это удовольствие.

- Нет.

- Тогда чего вы хотите? Почему вы согласились на это?! – кажется, я созрела для открытого разговора. – Зачем вы тратите свою жизнь на меня и на беготню за мной? Если вы сейчас снова заговорите о моем отце я… я… я выпрыгну из машины.

Я бы не сделала этого. Только пугала. Однако он таких шуток не понимает, потому заблокировал мою дверь.