А потом Лека заметила странное…

Впервые она обратила на это внимание во время чаепития с наставниками. Они все сидели за столом, оживлённо болтали и громко самозабвенно ржали, позабыв о камерах (впрочем, о том, что их постоянно снимают, Лека и сама благополучно забыла уже на второй или третий день), и она вдруг заметила, что Костя далёк от всеобщего веселья. Он явно не улавливал нить беседы, не понимал сути рассказанных шуток, вообще ни во что не вникал – просто формально присутствовал на чаепитии, а мыслями был где-то далеко. Впрочем… впрочем, не так уж и далеко.

Проследив за направлением Костиного взгляда, Лека с изумлением обнаружила, что он пялится на Галину Тесленко. Это было так неожиданно, необъяснимо и нелепо, что поначалу Лека даже не поверила собственным глазам, решив, что ошиблась, что это просто нечто мимолётно-преходящее. Однако чем дольше она наблюдала за Костей, тем больше убеждалась, что он смотрит в сторону своей наставницы целенаправленно и пристально, буквально буравит её тяжёлым взглядом.

Лека отказывалась понимать и анализировать увиденное. Да ну, это была просто какая-то хрень. Костя – и Тесленко? Эта двадцатисемилетняя старуха?! Бред, вздор, глупость несусветная…

Справедливости ради, выглядела она, конечно, неплохо. Её даже можно было назвать красивой, нехотя признала Лека. Но всё равно – если Костя запал на Галину, это невозможно глупо!

Лека ревностно впилась взглядом в лицо певицы. Да, между этими двоими явно что-то происходило: она заметила, что Тесленко напряжена, как натянутая струна. Полуопущенные ресницы чуть-чуть подрагивали, она нервно покусывала губы и машинально крутила в руках чашку, словно это движение её успокаивало. На Костю Галина не смотрела так подчёркнуто и старательно, что становилось совершенно очевидно – она в курсе того, что он сам сейчас за ней наблюдает.

Лека почувствовала себя так, словно её с большой высоты швырнули мордой о землю. Воровато оглядевшись по сторонам, она убедилась, что никто, кроме неё, не обращает на Костю и Галину внимания, и слегка перевела дух. И всё-таки в груди начало болезненно ныть: неужели Костя умудрился влюбиться в собственную наставницу?!

Внезапно Тесленко встала, резко отодвинув табуретку.

– Я сейчас вернусь, только руки помою… – пробормотала она, ни к кому конкретно не обращаясь и по-прежнему старательно избегая Костиного взгляда.

Лека заметила, что тот проводил Галину глазами, и вид у него при этом был такой, словно он едва сдерживался, чтобы не вскочить и не побежать за ней следом. Это было плохо, совсем плохо! 

Через несколько минут, произнеся в качестве извинений нечто полуразборчивое, Костя тоже встал и покинул кухню. Лека занервничала и заёрзала на стуле. Неужели они условились заранее? У них что, тайное свидание?

Пребывать в неизвестности и терзаться догадками – одна другой краше – было не очень-то весело. Леке хотелось увидеть то, что между ними происходит, собственными глазами. Убедиться в собственных подозрениях или с облегчением посмеяться над ними. В конце концов, может же она тоже отлучиться из-за стола? К примеру, в туалет…

И, выждав из последних сил ещё минут пять, она решительно поднялась.

Лека понятия не имела, где искать эту сладкую парочку, но догадывалась, что если Костя с Галиной и впрямь в сговоре, то они, скорее всего, постараются держаться подальше от вездесущих камер.

Вариантов на самом деле оставалось не так уж и много. Лека интуитивно двинулась в сторону душевой – и не прогадала…

В одной из кабинок слышалась какая-то приглушённая возня и сдавленный шёпот. Трахаются они там, что ли?! Лека стиснула кулаки так, что ногти впились в ладони, и подошла ближе, намереваясь выяснить всё до конца. Впрочем, прислушавшись повнимательнее, она сообразила, что происходящее внутри напоминает скорее спор или даже ссору, чем любовное свидание. Слов было почти не разобрать, но интонации Тесленко говорили сами за себя.