А сколько раз он брал меня здесь… включая воду посильнее, чтоб нас не было слышно. И перед глазами я сама, прижатая голой грудью к кафелю, и он сзади, бешено двигается во мне, опираясь ладонями о стену, кусая за затылок и нашептывая на ухо грязные непристойности вперемешку с пошлыми нежностями и хриплыми стонами. Внутри все скрутилось в тугой узел и потянуло низ живота. До безумия захотелось снова ощутить его ласки. Острый и первобытный голод всплеском хаоса. Я уже забыла, что это такое и что вообще это можно чувствовать… Господи! Зачем я обо всем этом думаю?

Только сейчас вдруг заметила, что Кирилл опустил руку с расческой и смотрит на меня через зеркало. Пристально смотрит. Словно считывает реакцию с моего лица. Кровь прилила к щекам, и я тут же отвела взгляд, положила вещи на стиральную машинку.

– Это то, что ты носил раньше. Осталось в стирке, ты не забрал, а потом было не до этого.

Хотела выйти, но Кирилл вдруг схватил меня за руку, и меня словно подбросило на месте от прикосновения его пальцев. Током по всему телу. Я, кажется, даже вздрогнула.

– Как давно мы не вместе?

Попыталась вырваться, но он не дал, сжал руку сильнее, а у меня участилось дыхание от его близости. Навис надо мной скалой, в глаза смотрит исподлобья, и по щекам капли воды от мокрых волос стекают. Ресницы влажные, от чего кажутся черными и очень длинными. У Лизки точно такие же. И глаза голубые-голубые, пронзительные. Он напряжен так же, как и я, и взгляд тяжелый, лихорадочный. Сам на себя не похож.

– Я, кажется, уже говорила тебе – год. Чуть больше года, – тихо ответила и снова попыталась освободить руку. Боже! Зачем я в это ввязалась? Зачем поехала за ним?

– Ну это официально, как я ушел. А вообще? Я приходил к тебе после?

– Не понимаю, о чем ты. Да, очень редко приходил, но в основном у подъезда дочерей в машине ждал.

– Я не об этом.

– А о чем?

Посмотрел в вырез моего платья долгим взглядом и снова в глаза, чуть прищурившись, и я вижу, как у него верхняя губа слегка подрагивает, и меня ответной взрывной волной по всему телу, заставляя сжаться под этим взглядом. Он не может на меня ТАК смотреть. Это вообще не про этого Кирилла. Это откуда-то из прошлой жизни, где нас только начало трясти от голода друг по другу.

– Совсем не понимаешь?

Опустил взгляд на мои губы, и я невольно отшатнулась назад. Стало невыносимо рядом. Настолько невыносимо, что я испугалась, что сейчас не удержусь и унизительно сама потянусь к его губам.

Кирилл вот так не смотрел на меня настолько давно, что я отвыкла, и теперь у меня начал зашкаливать пульс.

– Не понимаю.

Усмехнулся так нагло, по-мальчишески. И мне показалось, что я стою на том заборе, а он снизу-вверх смотрит, как ветром подол платья развевает, и говорит о том, что видит какого цвета мои трусики.

– Хорошо… перефразирую – когда я трахал тебя в последний раз?

Я выдернула руку и схватилась за дверь, чтобы выйти, но Кирилл потянул дверь на себя, мешая это сделать. А я уже задыхаюсь, и паника от этих эмоций невероятная. Не помню, чтоб он мне вообще это когда-нибудь говорил. Но от этих слов кровь вскипела в венах с бешеной силой.

– Давно, Авдеев. Очень-очень давно. После того как я выставила тебя за дверь, ты больше со мной не… не спал. Я бы этого не позволила. И еще – у тебя нет никакого права говорить мне все это. Ты мне никто. Ясно?! Я, конечно, хочу тебе помочь… но не больше.

Ни одно из моих слов его совершенно не впечатлило, даже бровью не повел. Все так же запястье мое сжимает, только зрачки сузились.