— Я понимаю лишь то, что ты кудахчешь, словно наседка, над своим сыночком… Неужели нельзя расслабиться без него?

— Вадим, что происходит?!

Я отстраняюсь и заглядываю в его глаза, которые темнеют за одно мгновение. 

— Ты удерживаешь меня вдалеке от сына. За какой проступок? Я делаю всё, что ты требуешь от меня. 

— Но ты любишь его сильнее, — звучит ответ. 

Я стираю холодную испарину, выступившую на лбу. 

— Вадим, ты перегибаешь палку. Ваня — мой сын, единственный ребёнок. Разумеется, я люблю его. А ты… ты пытаешься сравнить то, что априори сравнивать нельзя. Скажи, где Ваня?

— С родителями. 

— А где твои родители? Я звонила им на сотовые и на домашний телефон. Никто не отвечает… 

Вадим раздражённо вздыхает. 

— Когда Ваня рядом, ты постоянно трёшься только около него. Он вырастет тряпкой! 

— Это отговорки. Я хочу узнать, где Ваня. Прямо сейчас хочу узнать, не потом, не через день или через два! Где мой сын?!

Спокойствие быстро рушится приступом паники с примесью ярости.

Сейчас я зла на Вадима так, что могу даже ударить его по голове тяжёлой вазой, как раз стоящей на тумбе.

В ней стоит роскошный букет алых роз. В нашей спальне всегда стоят свежие цветы — букеты один в один — алые розы, присутствие которых я уже не замечаю, но зато с удовольствием прокручиваю в голове мысль о том, насколько тяжела керамическая ваза. 

— Успокойся! — осаживает меня Вадим. — Или не услышишь сына ещё неделю! Или даже две… 

— Или отправляюсь за решётку из-за твоих махинаций! — заканчиваю фразу за него и сбрасываю халат, повернувшись к нему спиной. 

Пусть смотрит на следы своих стараний и полюбуется на синяки, которые так ещё и не сошли. 

В спальне повисает густое молчание. 

Вадим напряжён и зол, но, кажется, он чувствует, что я стою на самом краю пропасти.

Давление со всех сторон колоссальное, ощущаю себя загнанной в угол. Но когда не остаётся шансов на свободу, раненый зверь начинает отбиваться и может нанести колоссальный урон. 

— Завтра важная встреча! — говорит Вадим. — Ты же знала об этом заранее. К чему там сын? Или ты думаешь, что его пустят на званый вечер?!

Он говорит о важности завтрашнего вечера, о том, что я обязательно должна поддержать его, мы должны выглядеть счастливой и влюблённой парой… 

— Завтра у тебя заказан салон красоты, — напоминает Вадим. 

— Боюсь, у них не хватит тонального крема, чтобы замазать следы побоев! — отвечаю жёстким тоном. 

— Всего лишь наденешь другое платье. Красное. Длиною в пол. Помнишь? 

Конечно, я помню платье, которое так ни разу никуда и не надела.

Очень длинное, роскошное, с наглухо закрытой спиной, длинными рукавами и провокационным декольте, которое спускается невероятно низко, едва ли не до самого пупка.

Платье требует идеальной фигуры и формы груди. На мне оно сидело шикарно, но Вадим, сам же его мне подаривший, ревностно решил, что платье слишком вычурное и откровенное.

Однако сейчас это единственный из имеющихся вариант. К этому платью даже украшений не понадобится, только идеальная причёска и яркий макияж. 

— Если всё пройдёт гладко, мы вместе съездим за твоим сыном, — выкладывает последний козырь Вадим. 

— Я хочу знать, где он. В противном случае я никуда не пойду. Или пойду, но ты меня не заставишь быть милой. Я не могу изображать, что всё в полном порядке, когда наш брак разваливается на части, а мой сын чёрт знает, где находится. Ты не имеешь никакого права… 

Вадим плотно зажимает мой рот ладонью.

— Вообще-то имею. Я его усыновитель. Помнишь? А ты лишь моя жена. Брак не разваливается. Отнюдь… Ты просто торопишь события! Я хотел сделать тебе сюрприз!