Тепла, которое он не может мне дать. 

Мне не стоит ждать от него ничего хорошего. Но я осмеливаюсь поднять на него взгляд и замираю, утонув в глубине зеленоватых глаз, мерцающих и опасных. 

— Я по этому скучал.

— Целых три года?

— Нет, — мотает головой. — Дольше, — с едва уловимой тоской. — Пять сраных лет. 

Мне кажется, что сейчас он, усмирив свой гнев и злость на время, тоже жалеет об утерянном. 

Затем я чувствую, как он невесомо касается пальцами моих щек, гладя кожу шероховатыми подушечками.

— Я могу идти?

— Я тебя не отпускаю. 

Взгляд Рината прикован к моим губам, словно он хочет меня поцеловать и сомневается, стоит ли это делать.

Жажду провести пальцами по колкой щетине на решительном подбородке. Фантазирую о том, каково это — снова прижаться губами к ямочке на его верхней губе и обвести языком контур чувственного изгиба на нижней.

Хочу. 

Короткое слово, но безграничное по смыслу. 

Хочу его поцелуев. 

Но вряд ли он захочет поцеловать меня сейчас. 

Однако Ринат медленно наклоняет голову и приближается ко мне, не сводя пристального взгляда с моего лица. По всему телу проносится дрожь, когда Ринат оставляет один краткий поцелуй в уголке моих губ. 

Дрожь становится сильнее, пульс частит запредельно. 

Ринат бережно обхватывает меня за подбородок, приподнимая голову, чтобы я посмотрела в его зеленые, искрящиеся глаза.

Они полны все той же жажды и неудовлетворённого голода, словно не было только что глубокого, жёсткого минета. 

Ринат словно лишь раздразнил свой аппетит и жаждет большего. 

Но медлит.

Он часто дышит, очевидно, пытаясь удержать самообладание. А я хочу, чтобы он сорвался.

Хочу и боюсь этого. 

Он снова движется, едва уловимо, но уже в другом направлении, и теперь его поцелуй приходится на другой уголок моих губ, словно поставил одну точку и вторую, забыв провести между ними жаркую линию глубокого и томительного поцелуя.

Между нами искрит напряжение. Гораздо более сильное, чем когда он трахал меня в рот. Сейчас начинает замыкать где-то внутри, у самого сердца, и отключаются границы, все до единой. 

Его взгляд затуманивается, а руки перемещаются на мои бёдра, захватывая их в крепкие тиски. 

Трепещу от его прикосновений — крадущихся, осторожных, вводящих в транс. Это может оказаться лишь уловкой опытного мужчины, чтобы усыпить бдительность и воспользоваться моментом. 

— Ты стала ещё горячее, чем прежде. В какой-то момент мне показалось, что ты заглотишь не только член, но и меня всего целиком.

Ринат разрушает очарование момента невыносимой пошлостью. 

Я замечаю в его глазах недвусмысленный, решительный блеск.

Сейчас у него взгляд охотника, желающего как можно дольше поиграть со своей добычей. 

Ринат снова целует меня. Коротко и быстро, в губы, но не углубляет поцелуй и продолжает держать меня на месте. 

Он смотрит на меня, как на долгожданное развлечение, доставшееся слишком дорогой ценой, и теперь он взвешивает: получить ли всё и сразу, или оставить немного на потом.

Жду, что он решит, и пылаю от желания. Наверное, самый подходящий момент попытаться поговорить, без колкостей. 

Словно назло, в голове ни одной разумной мысли.

Я горю, вплоть до костей… 

— Я говорил, что ты стала ещё красивее? — гладит по скулам. 

— Не успел. Наверное, обозвать меня и принудить к близости для тебя было намного важнее. 

— Варя, я… — набирает воздуха, чтобы начать говорить. 

Однако  в нашем случае всегда найдётся тот, кто воткнёт палки в колёса, прервав так и не начавшийся разговор по душам. 

Я слышу рингтон своего телефона и, ещё не видя имени звонящего, интуитивно понимаю, что не могу не ответить… Просто знаю, что мне звонит Вадим, и замираю всем телом в сильнейшем страхе. Кажется, словно мой ревнивый супруг, бросив один-единственный взгляд на меня, сразу поймёт, в чём дело.