Вскакиваю и принимаюсь собирать бумаги Вани в стопку.

— Не стой столбом! Уходи! Быстро! Сейчас же! – тороплю его. – Мой муж… он… в общем, уходи! Немедленно! – выталкиваю его за дверь, а сама, закрыв дверь, не понимаю, что делать мне.

— Ника, всё в порядке? – спрашивает меня Тёма обеспокоенно.

— Да, — вру. – Иди к себе в комнату, я скоро приду, и… посмотрим фильм, — отсылаю мальчика, а сама остаюсь внизу, дожидаться разгневанного Максима, готовая сейчас же поцеловать его, отдаться и сделать всё, лишь бы не злился и не забирал у меня детей. Готова даже признать, что влюбилась в него, но мне страшно. И если хочет, то я вообще не буду из комнаты выходить, когда его дома нет. На всё пойду!

Только вот через полчаса в дом приезжает не Максим, а женщины в форме и объявляют мне, что Диму и Тёму забирают в детский дом и вручают мне какую-то бумажку, где говорится о том, что договор опекунства расторгнут.

— Что? – восклицаю, когда следом за женщинами входят мужчины в полицейской форме и устремляются на второй этаж. – Охрана! – зову своих ребят, но они не спешат приходить на зов хозяйки. – Охрана! – ещё громче ору и они, наконец, появляются. – Они хотят забрать мальчиков!

— Вероника Николаевна, — обращается ко мне одна из женщин. – Дети отправляются в детский дом. Официальное уведомление мы вам предоставили, так что не препятствуйте нам, иначе…

— А мне плевать! – кидаюсь, чтобы перегородить им дорогу, но не успеваю. Полицейским удаётся первым добраться до моих мальчиков, которые выбежали из комнат из-за моих криков. – Отпустите их! – бью их, но меня хватают и заламывают руки, чтобы не мешала.

— Ника, — кричат они, пока женщины ведут их к выходу.

— Да сделайте вы что-нибудь, — кричу я охране, но они вместо того, чтобы к мальчишкам бежать, меня пытаются освободить. – Уволю! – ору. – Сделайте хоть что-нибудь!

Мальчишек садят в машину, и лишь затем меня отпускают, но добежав до закрытой двери, я понимаю, что они её заперли. Дима плачет, глядя на меня, а Тёма… он сидит спокойно, но я вижу этот ужас в его глазах. Колочу машину, но ничего не помогает. Машина с моими мальчиками просто уезжает, а я бегу следом… только толку никого, поэтому я со всех ног бегу домой, хватаю телефон и звоню этому подлецу, что так мерзко решил поступить со мной.

— Сукин сын! Я тебя ненавижу! – кричу в трубку в слезах. – Я тебя ненавижу! Зачем? Зачем ты их забрал! Я тебя убью! – и швыряю телефон в стену, разбивая его к чертям. А затем то же самое делаю со всем, что попадается под руку. Нахожу фотографию Макса и ещё ненавистнее её разбиваю. Как и он меня только что.

Не знаю, сколько проходит ещё времени, но наконец, Максим появляется, находя меня среди погрома, собирающей вещи мальчишек в чемодан.

Я должна их собрать, чтобы, когда я их вновь заберу, у меня были их вещи! Да! И игрушки надо собрать! Димины любимые надо, чтобы он не плакал!

Приподнимаюсь и смотрю Максиму в глаза, чувствуя, что волна новой истерики накатывается с удвоенной силой.

— Что происходит? – задаёт вопрос, оглядывая пространство вокруг.

— Я ухожу, — шепчу охрипшим голосом

— Куда ты, Вероника? – спрашивает он меня, подойдя ко мне настолько близко, что дышать становится труднее. – Думаешь, сможешь сбежать? Уйти от меня?

— Да, — уверенно произношу, сдерживая слёзы. – Меня достали твои выходки, Чернышёв! Забирай всё! Завтра же подпишу документы, и всё достанется тебе, но сегодня я уйду! – выкрикиваю и делаю попытку уйти от него в сторону.

— Нет, даже не думай, Ника! – чеканит по слогам, хватая за руку. – Пока я тебе не разрешу, ты будешь рядом со мной. В моей постели. В моём доме. Там, где я скажу. Поняла?