Ещё никогда в меня так откровенно не упирались членом. Ни разу. Я даже не задумывалась, как это, а теперь пугаюсь размера, пугаюсь каменной твёрдости и от одной мысли, что ЭТО инородное страшное и жёсткое когда-нибудь окажется внутри, болезненно сжимаюсь.

Вдыхаю в лёгкие воздух напополам с чужим выдохом. Хочу закричать, привести его в чувство! Но язык Вадима лишь проникает глубже. Мой голос звучит незнакомо…он звучит как стон, и мольбу в нём можно расценивать двояко. Как будто я прошу большего, прошу не останавливаться.

Этот стон пугает меня сильнее всего. В панике дёргаюсь назад, больно врезаюсь затылком в стену, и тут же оказываюсь полностью обездвиженной. Рука Вадима у меня на шее, другая крепко удерживает за ягодицы, не давая убавить нажим его бёдер, лягнуть, сделать хоть что-нибудь! Что-то правильное, что-то в духе порядочной девушки, что-то...

Господи, что?

Что можно сделать, когда тебя по стене размазало? Где Слава, когда он мне так нужен?

Его рядом нет.

Есть застывшая на моей шее ладонь, и голодный рот его брата, беспощадно сминающий мои губы. Есть дезориентация, терпкий вкус сигарет и язык. Наглый язык, что врывается в меня, вылизывает, трётся, подчиняет, клеймит... и это безумство начинает стягивать низ живота приятным томлением.

По мне ураганом бьёт замешательство, шок, неверие. Так не должно быть. Это…это нечто невозможное, недопустимое, дикое! Ненормально мешать удовольствие с отвращением.

— Я всё ему расскажу! — выпаливаю, едва Вадим отстраняется.

Моё сердце колотится как бешеное, ещё немного и выпрыгнет из груди.

— Что «всё», Светлячок? — негромко и хрипло смеётся он, проводя пальцами по моей щеке, но я рассерженно отдёргиваю голову. — И про то, как тебе понравилось тоже?

Злобин отпускает меня, отступает на шаг. Смотрит выжидающе, опять свысока. Как будто ещё немного пьяный, но уже почти вернувший обычную надменность. Мне хочется ошибаться, но, кажется, Слава и сам его боится. У Вадима всё схвачено, всё просчитано, а вот у меня…

— Отпусти меня домой. — Обнимаю себя за плечи, дрожа от чувства собственной наготы. Я не смогу здесь дольше находиться. Не с ним.

— Иди, — произносит он холодно, кивая на дверь.

— Мне нужно одеться, — напоминаю, опуская взгляд в пол.

Вадим меня нагло рассматривает. Я этого не вижу, но чувствую, и вся кровь приливает к лицу, шумит в висках, горячая настолько, что кажется воздух вокруг нас плавится.

— Ты слышала. Обновки будут утром. Если так сильно припёрло, за углом в конце улицы баки с мусором стоят. Можешь попробовать найти свои вещички.

— Ну и скотина же ты! — шиплю на него ошарашено. — Кто дал тебе право трогать моё?

— Я не жду, когда предложат, сам беру, — продолжает он равнодушно, никак не реагируя на мой выпад, — И заметь, тебя никто не гонит. Ложись спать и не ищи себе проблем.

— Здесь? С тобой?! — Психую, указывая на кровать. Она, конечно, может уместить и шестерых, но всё же...

Вадим издаёт звук, отдалённо похожий на искренний смех.

— Извини, Светлячок, со мной не получится. Это надолго, а мне нужно работать. Ты спи, я рядом полежу за ноутом.

Верить в то, что Злобин всё это затеял только чтобы полюбоваться на меня спящую, может только круглая идиотка. Я, конечно, сегодня отличилась, но способность анализировать не растеряла.

Без понятия, как Вадим собирается организовать нашу встречу, но то, что Слава утром должен увидеть меня заспанную в спальне родного брата ясно как божий день.

— Какая же ты сволочь, — выдыхаю судорожно, окатывая Вадима взглядом полным презрения.