- Ариша, что ты мне в спину тычешь? Сам вижу, – ворчал дед на рыжую, а та стояла широко открыв глаза ясные и брови печально изгибала.

- Дедушка, давай вон тех, а?

- Дура-девка. Он же горбатый!

- Ты сам говорил, что горбатые силой не обижены. А он с семьей и сейчас их продадут в разные дворы. Деда, давай всех возьмем. Дедулечка, им же тошно будет. 

Андрей посмотрел туда, куда указывала рыжая Арина. Семейство из четырех человек топталось с краю толпы холопов. Горбатый мужик с тяжелым взглядом, статная, высокая его жёнка и двое детишек лет четырнадцати, пятнадцати – парень и девушка.

Шумской знал заранее, что мужика не купят, женку заберут сразу и одну, а детишек может и вдвоем и все потому, что оба на лицо справные и крепкие.

- Ах ты…докука, – видно, дед и сам понимал все. – Ладно, возьмем всех гуртом.

И принялся торговаться с одним из местных ратников, что продавал семейство. Арина же стояла тихо, только от нетерпения быстро притоптывала ножкой в сапожке. Ратник, похоже, заломил цену невиданную, но дед стоял на своем. Правда, не помогало. Андрей шагнул вперед, не успев подивится своей дурости, и просто взглянул на ратника. Тот поперхнулся словом борзым и замолчал. Через малое мгновение закивал деду и согласился.

Аришка не заметила уловки Шумского, обрадовалась, что все сложилось и пошла тихонько за дедом, который уж вел за собой четверых купленных.

- Дай те Бог, - поклонился горбатый, а вслед за ним и его семья нестройно, но очень истово благодарила деда Михаила за то, что семьи не разлучил.

- Работой отплатишь. Будешь хорош, не обижу, а сленишься не спущу, – дед пытался говорить грозно, но получилось увещевательно. А как иначе? Привык, пожалуй, к тому, что слово должно быть умным, а не воинственным.

Шумской посмотрел вслед Арине, вновь подивился ее стати, такой редкой среди местных девок. Тонкая, гибкая, будто дерево-кипарис о котором в детстве рассказывала ему мать. Дерево то стройное и красивое, тянется ввысь к солнышку и радует всех своей вечной зеленью, словно весна вокруг него вечная. С таких мыслей Андрей слегка растерялся, мотнул головой, отогнал их, окаянных, подалее, и занялся делами насущными.

Позже Андрей снова говорил с воеводой и опять выслушал просьбу – проводить до Берестово деда Михаила и внучку его. Заверил уважаемого боярина, что не подведет и после полудня обоз с холопами, скотиной и телегами, гружеными всякой всячиной, отвалил с Медведевского подворья.

Хмарь апрельского утра после полудня рассеялась, выглянуло солнце, согрело землю и людей. Подводы двигались неспешно лесной дорогой, лошади под ратниками шли легко, глухо топая по тропе. Лес проснулся, откликнулся на тепло легкой листвяной дымкой и будто задышал. В прозрачном воздухе разлился аромат близкого лета и нови*, которую все без исключения – и холоп, и боярин – почитали самой жизнью.

- Евсей, а Евсей, – звал плотный ратник жилистого, – Ты на торгу, гляжу, рухляди* прикупил? Никак жениться собрался, а?

- Может и собрался, только тебе какой интерес, Прошка? На свадьбу все одно не позову, ты один всю брагу схлебаешь, гостям ничего не останется, – Евсей на всякий случай обозначил свою позицию.

- Да ну… И что, невесту нашел?

- Не нашел, так найду, – Евсей покосился на Аришу, что смирно сидела в телеге рядом с дедом. – Далеко и ходить не надо.

Придержал коня и поравнялся с подводой деда Михаила. Поехал рядом с Аришкой, все подкручивая пушистый ус и поигрывая бровями.

- Эва как, -  женатый Прохор и сам был бы не против поглядеть на симпатичную деваху с рыжей косой. – Евсейка, а и хват ты, я погляжу. Губа не дура, выбрал такую красавицу. Ты, славница, ему не верь! Он болтливый, да скупой.