- Ты сказала Глебу, что вещи он найдет у консьержки? - переспросила у мамы, поднимаясь на ноги.

- Да. Но если ты против…

- Я не против! Я только за. И да, мы с Тео переедем пока к тебе. Мне нужно время на то, чтобы прийти в себя.

Через полминуты мы начали собираться. Одежда Ланского взаправду переезжала к консьержке, а мы с Тео - к моей маме.

Я быстро оглядела квартиру, выходя из нее и бросая на окружающую обстановку быстрый взгляд, полный тоски. С какой любовью я обставляла наш с Глебом дом, с каким желанием сделать все идеально бросалась выбирать каждую мелочь, что делала жилище уютным. Тем, в которое хочется возвращаться изо дня в день. И вот оказалось, что все это никому не нужно. И что можно списать нечистоплотность Глеба на лишние сантиметры на боках его жены.
Смешно. Я ведь сама перебирала в памяти подруг, которые у меня имелись, и понимала, что они нашли бы сотню виноватых в случившемся. Только не Глеба.

Ты растолстела, вот он и ушел.

Ты стала не так краситься.

Ты не дала ему так, как он того хотел.

Все, что угодно, лишь бы выгородить мужика, как будто на него стоило молиться и бить земные поклоны за то, что он вообще на мне женился.

Но я ведь была не такой. Самодостаточная, привлекательная, красивая даже с тем «багажом», что имелся в виде лишних килограммов. Я была личностью, с которой все вокруг обязаны были считаться. И собиралась показать это прежде всего самой себе.

- Готова? - спросила мама, нажав кнопку лифта.

На руках ее восседал Тео, который, судя по всему, воспринял все как приключение. Я же положила одну руку на ручку чемодана, второй - придерживала дверь, не торопясь закрывать ее, понимая, что это отрежет меня от прошлой жизни навсегда.

- Готова! - откликнулась, но запереть замок в квартире не успела.

Двери лифта разошлись в стороны, перед нашими взорами возник Глеб Ланской собственной персоной.

- Не готова, - отрезал он и, взяв меня за руку, потащил домой.

9. Глава 9

Муж застал меня врасплох.

Я сумела сделать первый самостоятельный вдох и движение только тогда, когда уже оказалась внутри квартиры, которую было так трудно, но вместе с тем - так необходимо, покинуть.

Дверь захлопнулась за нами, отрезая от мамы и Тео, оставшихся на площадке. Оставляя вдвоем в слишком тесном пространстве, слишком интимной близости.

И снова - знакомые стены. И снова - мы внутри них. Привычная картина, расколовшаяся на две части, которые уже невозможно склеить.

- И куда собралась? - грубо, почти зло, поинтересовался Глеб.

От его тона во мне вспыхнул ответный гнев. Какое право он имел говорить со мной так - требовательно, раздраженно, после того, что наделал? Какого черта вообще позволял себе такие интонации, будто я была марионеткой, вдруг вышедшей из-под контроля кукловода?

Пришло горькое осознание: а ведь меня наверняка именно так и воспринимали годами. Что Глеб, что его мать. И всему виной - моя мягкость, моя уступчивость и желание сделать всем хорошо… Зачастую - себе же во вред.

- А ты уже все, чаев напился? - парировала в ответ. - Как торт, вкусный был?

Муж раздраженно выдохнул, выпустил из легких воздух со свистом, полным досады.

- Анна Николаевна все не так поняла.

- Да что ты? А как еще можно понять такую картину? Ты, смотрю, прекрасно устроился, Глеб: мама тебе уже и проституток сама на дом приводит! А свечку держит? А то мало ли ты не справишься сам, забудешь, куда тыкать?

Я сознавала, что говорю много лишнего, что меня несет на волнах обиды и злости и заносит уже чрезмерно. Но как еще можно было реагировать на все это?