Я, конечно, любил Савелия, старался исполнять все его желания, ограждал от психованных скачков в настроение Ангелины, но всегда помнил слова врача, что не стоит сильно привязываться к сыну, потому что с таким букетом проблем он долго не проживёт.

Савка был слабым и хрупким, часто болел, и, глядя на него в такие моменты, иногда я жалел, что снова поддался воле родителей и не настоял на аборте. Знаю, плохо так говорить, когда ребёнок уже родился и всеми силами цепляется за жизнь, но стоило подумать о будущем, и меня скручивало от страха потерять его.

Наверное, поэтому я так мало проводил с ним время и общался всё больше через нянь, а может такая линия поведения у меня от отца. Даже Олег знал больше о моём сыне, находясь с рождения возле него, как и со мной всегда была мама, пока старший Горцев выгрызал свою империю.

Лёжа в кровати, я решил не приближаться к Елене пока не получу развёрнутый отчёт от Бориса. Пусть подёргается в ожидание, понервничает, изведётся, а когда расслабится, успокоится – я и появлюсь.

15. Глава 14

Елена

Меня всю трясло, пока Горцев спускался по трапу. «Не прощаюсь, Алён. Скоро увидимся». Что он имел ввиду? Ему мало моего унижения во время полёта? Сколько ещё мне терпеть от него ударов, ломающих жизнь?

Руки ходили ходуном, пока я убирала бардак, устроенный Ростиславом. Можно было оставить сотрудникам технической службы, всё равно они будут пидорить весь самолёт, но мне надо было чем-нибудь заняться, пока ждала Дениса.

– Поехали ко мне. Отдохнём и поговорим, – вышел в салон Ден, покончив с работой.

Он устало потёр лицо, взлохматил волосы. Мы-то с Вовкой поспали несколько часов, а Хмельницкий совсем не сомкнул глаз. Впервые видела его таким. Замученный, растрёпанный, напряжённый. По отношению ко мне Денис не агрессировал, но по вздувшемся венам на предплечьях и по стиснутым челюстям было видно, что он всё ещё зол.

– Да, отдохнуть нам не помешает. Особенно тебе.

Привалилась к нему в надежде успокоить, обняла. Смешно. Меня саму надо успокаивать, восстанавливать баланс, а я пыталась уравновесить Дена, делясь с ним своей же взвинченностью.

Отчитавшись и подписав документы, мы тронулись домой. Свою машину я оставила на стоянке, не в состояние сесть за руль. Эгоистично по отношению к Денису. Наверное, надо было вести автомобиль самой. Только сейчас я ему доверяла больше, чем себе. Мой пилот позаботится о нашей безопасности, как бы не устал.

– Он отец Макса? – прервал задумчивую тишину Ден, вырулив на трассу. – Конечно он. Достаточно внимательно посмотреть. Горцев знает?

– Нет. Ростислав бросил меня, как только узнал о беременности, дал денег и потребовал, чтобы я сделала аборт.

Снова вспомнила всё, через что пришлось пройти. Родители так и не попытались понять и простить меня, не захотели знакомиться с внуком. Зная, что я прозябаю в нищете во время беременности и после рождения Макса, они не переступили через свою обиженную гордость и не помогли дочери.

– Ты не пыталась связаться с ним и рассказать о сыне? – повернулся ко мне Денис, остановившись на светофоре.

– Зачем? Мне ничего не нужно от него. Мы справились сами, – вяло улыбнулась, переводя взгляд в окно.

Мимо проносились поля с сочной зеленью, рябили редкие деревья, высаженные по склонам для сдерживания почвы, вдалеке мелькали разноцветные крыши загородных домой, утопающие в туманной дымке. Мы справились, несмотря на систематическое отчаяние, накрывающее меня, когда ночами, вместо сна, стирала гору пелёнок и простыней из-за отсутствия машинки и памперсов, когда скребла мерной ложкой по дну банки с питанием и не знала, смогу ли купить завтра новую, когда у малыша резались зубки, а у меня горел заказ на перевод статьи.