— Ну и где тебя демоны носят? Небось по кустам миловалась? И куда только преподаватели смотрят… — распекали меня, пока я бочком протискивалась мимо почтенной мисс Файтенбах — дамы, которая пусть и была в летах, но еще не в таких, чтобы не мечтать об омолаживающей прогулке к алтарю. Ведь та, как известно, даже старую деву способна сделать молодой новобрачной.

Так и подмывало ответить этой поборнице моральных принципов, что завидовать нехорошо. Но это значило бы нарваться на целую часовую лекцию о современной распущенной молодежи. Я к таким нравственным пыткам была не готова от слова «совсем». Потому держала рот на замке и кралась по стенке, чувствуя себя уже почти настоящим стражем, что ступает по полю, нашпигованному заклинаниями-ловушками и взрывными проклятьями.

А госпожа вахтер меж тем распиналась:

— Стипендию вам, вертихвосткам, выделяют, заботятся о вас… А вот принесешь в подоле — и тю-тю бюджетные денежки, растраченные на твое образование! — В меня вперился перст с облупленным красным маникюром.

— Вы так говорите, уважаемая Файтенбах, словно никогда не слышали о противозачаточных заклинаниях, — ляпнула я.

Главный воин нравственности женского общежития побагровела, и ее взгляд заклеймил меня главной местной блудницей, против которой любые проповеди о добродетели бесполезны.

Зато на меня больше не тратили слов, чему я была, признаться, весьма рада. Потому, наплевав на метавшие гром и молнии взоры, устремилась к лестнице и спустя пару минут была уже у себя в комнате.

Соседки уже спали. У Дары сегодня, похоже, не было практикумов, но даже во сне некромантка порывалась с кем-то воевать: одеяло было распинано, подушка того и гляди удерет с кровати, а сама рыжая, лежавшая на животе с раскинутыми в стороны руками, то и дело дрыгала пяткой, словно кого-то пинала.

Лори, наоборот, укрылась едва ли не с головой и тихо сопела.

Я была бы рада присоединиться к этой разнузданной сонной оргии, но… задания на завтра сами себя не решат. Потому с усталым вздохом засела за учебники и просидела за ними до самого утра. Лишь когда за окном забрезжил рассвет, решила, что нужно хотя бы немного поспать. Посмотрела на циферблат: стрелки показывали четыре утра. Три часа до побудки. И уже когда опустила голову на подушку, вспомнила о том, что еще надо сделать расчет матрицы переноса. И сонно протянулась к будильнику, заведя его на шесть.

Поганец-звонок, по ощущениям, заорал, едва я коснулась головой подушки. Причем перебудил всю комнату. О последнем я узнала, сквозь сон услышав:

— Дара, да пришиби ты этого петуха заклинанием!

— А если не попаду? То тогда попадет нам, от смотрительницы, — ворчала некромантка.

— Так то потом. И то может быть. А этот горлопанистый петух долбит по башке своим ором прямо сейчас и безо всяких «может». Стреляй давай…

И тут до моего сознания дошло: речь идет о моем будильнике! Точнее, о том, что его сейчас сломают. Я не была сквалыгой, но дали о себе знать годы, прожитые в большой семье, чье финансовое состояние можно было кратко охарактеризовать как: мы выскребали из кастрюли все макарошки. До последней, прилипшей ко дну.

Одним словом, моя бережливая натура проснулась раньше хозяйки, и я резко пробудилась с криком:

— Он мой!

И только потом, сев на кровати, я разлепила глаза и увидела Дару с отведенной для броска заклинания рукой.

— В смысле, ты его вместо меня добить хочешь? — ехидно уточнила некромантка.

— Нет, он просто мой, — призналась я и, встав с кровати, подошла к шкафу, на котором затаился мой будильник.