– Разобьём мою кормилицу, – приговаривала мать, жалея свою машину.

– У тебя денег уже на три таких кормилицы, – уел её отец.

– Много ты понимаешь. Они все в обороте. Деньги должны делать деньги, а не лежать в кубышке, – пояснила мать.

– Мам, и до каких масштабов ты собираешься расширять своё дело? – поинтересовался я. – Есть у тебя мысли о том, когда стоит остановиться?

– Нет, Гордей, пока я об этом не думала. Мне очень нравится размах, меня это будоражит, а деньги, которых я никогда в деревне не видела, меня тоже заводят. Спортивный интерес заработать ещё больше.

– Хвост уже начал вилять собакой, – категорично покачал головой отец.

– Тебе что, плохо живётся? – спросила мать с вызовом. – Занимайся тем, что тебе интересно, и не думай о деньгах.

– Мам, пап, возьмите себя в руки, – попросил я их. – У нас с Айрис появилась мысль, а почему бы вам снова не родить себе кого-нибудь?

Оба родителя повернули на меня изумлённые лица.

– Снегурочку или колобка? – ехидно спросил отец.

– Дочку или сына. Вы же биологически снова в репродуктивном возрасте, сделайте себе подарок, – посоветовал я.

– Вот они, побочные эффекты внезапной молодости. Хочешь пожить для себя, а тебя заставляют размножаться. Мы вам что, инфузории? – Отец цыкнул и отвернулся от меня. – Нина, смотри на дорогу, все ямы собрала.

– Уж лучше ямы собирать, чем что попало, – буркнула она и завертела рулём, объезжая дорожные дефекты.

Мы с Айрис приутихли до самой точки рандеву. Не хотели, чтобы у нас с родителями начался разлад перед самым путешествием. Они явно что-то недоговаривали. Между ними чувствовался градус напряжения, о причинах которого мы догадывались. Я сочувствовал отцу, понимая, чего ему стоило уговорить мать. Навигатор сообщил, что мы приехали на место. Мать припарковала машину на заснеженной обочине.

– Мы с Никасом выберемся подышать свежим воздухом, – предупредила Айрис и начала собираться.

Я помог им и сам выбрался наружу подышать. Вдали от города воздух казался волшебным. Лёгкий ветерок морозил щёки. У Никаса они мгновенно раскраснелись. Он неуклюже пытался набрать варежками снег с обочины, и каждый раз падал вперёд. Айрис не мешала ему падать, понимая, как ребёнку интересно всё делать самому. Она только помогала ему подниматься, вытирала с лица тающий снег и смеялась.

– Олёный сек. – Наконец-то до нашего сына дошло, что снег холодный.

Я посматривал на часы в ожидании рейсового космического корабля. Он должен был явиться в абсолютном камуфляже, невидимый и проницаемый для тех, кто не должен был знать о его прибытии. Сработал будильник на телефоне. Снежный вихрь в долине между холмов закрутился волчком и опал. Я подхватил Никаса и передал на руки Айрис, севшей в машину раньше меня. Я сел следом.

– Мама, вперёд, – скомандовал я.

– Куда вперёд? – Она не увидела ничего похожего на корабль.

– Просто езжай.

Она послушалась, завела машину и поехала. Метров через десять мы проехали сквозь мембрану, отделяющую нас от корабля, и оказались внутри него, в светлом ангаре. В нём находилось несколько машин и даже один грузовик.

– Сегодня много желающих покататься, – заметил я. – Выходим.

– Гордей, а как же машина? – спросила мать.

– Не переживай, она вернётся вместе с нами, – успокоил я её.

Примечательно, что после того, как родители помолодели, они почти перестали называть меня «сынок», обращались только по имени. Подсознательно они уже настолько приняли свою молодость, что великовозрастный сынуля не вписывался в это представление.

Ожил нейроинтерфейс. Нас поприветствовали на борту и проложили маршрут до пассажирских кают. Мы с отцом вынули чемоданы из багажника. В этот раз мы собирались предстать перед жителями станции во всём своём земном великолепии, и потому багаж получился объёмным. Там ещё были подарочки для свахи. Мы хотели удивлять её на протяжении всех дней, что она проведёт в нашей компании.