И уже дома Джейн заметила, что его плащ так и остался сиротливо висеть на стуле в её комнате. Наваждение, не иначе. И ещё эти дополнительные занятия! И угораздило же её так попасть! Наверное, профессор Ритар хочет угонять её до смерти. Потому что после занятий каждый раз она чувствовала себя такой уставшей, словно целый день скакала на лошади или танцевала. Интересно, если она будет читать других людей, ощущения будут такими же? И что-то подсказывало ей, что нет. Она уставала от самого общения с профессором, изматывающего, словно она ходила по мостику над пропастью, который качался туда-сюда. Но ей самой будто бы доставляло удовольствие такое качание. И эти занятия… Где-то в глубине души Джейн была даже рада им. Словно она вот-вот раскроет какую-то тайну, будто она на пороге чего-то увлекательного, какой-то новой жизни.

Джейн теребила кулон, на которой так и осталась трещина – не ширилась, но и не уменьшалась. На мгновенье промелькнуло желание снять его и отдать ювелиру, чтобы починил такую прекрасную вещь. Но она тут же его отбросила. Дядя, когда рассказывал об отце, передал его слова, что она никогда не должна снимать кулон. Это был последний наказ отца. Почему – дядя не объяснил, но ей это было и не важно. Неужели, она не исполнит такую малость?

На следующее занятие с профессором, Джейн захватила с собой плащ. Наверное, он костерит её на чём свет стоит за то, что она забыла его в тот раз. Но лучше поздно, чем никогда, как говорится.

Перед выходом из дома, она взглянула на себя в зеркало. Критически. И вздохнула. Интересно, эта Кэти, которую любил профессор, была красивая? Джейн пригладила выбившийся из причёски локон, накинула шляпку и сжав губы, быстро отвернулась от зеркала. Она привыкла к своему отражению, хотя сознавала, что она совсем не соответствует канонам красоты. И этого не изменить, как ни старайся.

Профессор ждал её. Неизменный кабинет, неизменные зашторенные окна. Всё как всегда. Вот только ей почему-то здесь дышалось так свободно, как нигде до этого. Словно она только сейчас живёт, а до этого существовала.

- Итак, госпожа Фелина – приступайте. Я хочу понять, чему вы всё-таки научились. – И он протянул ей свою руку.

Джейн дотронулась до неё и снова провалилась туда, в серые коридоры. Она, наверное, могла хотя бы попытаться не читать его. Но кому она будет лгать? После того, что она видела на кладбище, ей хотелось знать и читать его воспоминания, хотелось видеть. Он говорил про мерзость? Но вряд ли в его жизни имело место такая мерзость, что была у господина Тавира. Хотя, что она знает о жизни? Джейн показалось, что она усмехнулась.

Правда попадая в чужие воспоминания, она не помнила, что делала в этот момент и не знала, что она видит и что видят другие. И всё же, наверное, это первый шаг к тому чтобы овладеть собой и своим даром (или проклятием), но тут как посмотреть. Интересно, а что чувствует в этот момент профессор? И у неё вдруг появилось дикое и абсолютно глупое желание расспросить его об этом. Ответит он ей честно? Почему-то казалось, что ответит, только вряд ли она будет рада его откровенности.

Джейн шагнула в серый коридор и позволила себе заглянуть в одну из комнат.

Тобиас сидит за столом. Наставник был так любезен, что выделил ему одну из своих комнат. Здесь уютно и чисто, не в пример тому, что творится дома. Но ему всё равно бы даже в голову не пришло приглашать сюда Кэти. Он стесняется, наверное, себя и за себя. И всё же каким-то непостижимым образом она терпит его и любит.