Димкина машина была припаркована возле магазина «Сувениры», я пристроила свою «Ауди» по соседству и направилась к нему. Плюхнулась на сиденье рядом и сказала:

– Привет.

Димка ткнулся носом в мою щеку и спросил:

– Чего кислая?

– Есть хочу. И спать.

– Не ной, накормлю и спать уложу, прикорнешь на моей груди, вместе встретим рассвет.

– Блин, Дима, отвали, а?

– Я пошутил.

– Ага. В глубине души я умираю от хохота.

– Я сейчас Берсеньева встретил, – посерьезнел он.

– Тоже мне новость.

– Короче, еду, смотрю – Серега идет, – продолжил Ломакин. – Руки в карманах, и такой… сосредоточенный. Я посигналил, а он даже не обернулся. Я машину припарковал и пошел за ним, думаю, пивка выпьем, позади рабочий день… Фенька, он в костел пошел, – заявил Димка и на меня уставился.

– Ну и что? – удивился я.

– Как что? Чего Сереге делать в костеле?

– Ну, не знаю. Молиться, наверное.

– Как хочешь, а меня это тревожит.

– Что тебя это? – поперхнулась я.

– Тревожит, – упрямо повторил он.

– Конечно, Берсеньеву лучше б в баню с девками, – хмыкнула я.

– Может, у него это… неприятности? – нахмурился Димка. – Зачем нормальному мужику идти в такое место? Вдруг случилось чего? Помощь нужна… мы все-таки друзья.

– Собутыльники, – поправила я.

– Я серьезно. Он там уже полчаса торчит.

– Ладно, жди здесь, пойду взгляну на этого чудика.

– Только без твоих дурацких шуточек.

– Дима, может, тебе в Армию спасения податься, бомжам похлебку раздавать? – съязвила я.

– А в лобешник не хочешь? – ласково спросил он, я поспешила выбраться из машины и потопала к костелу, удивляясь превратностям судьбы. Все-то в этой жизни вверх ногами. Взять того же Димку: с точки зрения правоохранительных органов и, конечно, моей мамы, по нему тюрьма плачет, а он между тем хороший парень, не раз мне помогал, теперь вот о Берсеньеве тревожится… А этого чего в костел потянуло? Может, не совсем пропащий, совесть все-таки мучает, вот и забрел. А почему в костел? Он что, католик? По пятницам в костеле проходят концерты органной музыки. Не помню, чтобы она Берсеньева интересовала, к тому же сегодня вторник.

Сергей Львович, по моему мнению, человек-загадка, давно сидит у меня в печенках. Страх как хочется узнать, кем он был до того, как превратился в преуспевающего бизнесмена, позаимствовав чужую фамилию и чужую жизнь в придачу.

Я потянула тяжелую дверь на себя, она скрипнула, и я вошла в костел. В помещении царил полумрак, и в первое мгновение я решила, что здесь нет ни души. А потом увидела Берсеньева. Он сидел на скамье вытянув ноги и скрестив руки на груди. Голова запрокинута, он вроде бы потолок разглядывал. Димка называл его Серегой на правах собутыльника, Агатка обращалась по имени-отчеству, правда, с некоторой язвительностью, он в долгу не оставался и звал ее исключительно Агатой Константиновной, я же предпочитала обходиться без имени, потому что точно знала: никакой он не Сергей Львович. И сейчас гадала, стоит его окликнуть или лучше подойти.

– Сколько раз просил, не стой за спиной, – подал голос Берсеньев. – Не люблю я этого.

Я подошла и опустилась на скамью рядом с ним. Он молчал, и я молчала. Берсеньев не выдержал первым:

– Ты к Всевышнему или решила скрасить мой досуг?

– Скрасить, наверное, – пожала я плечами.

– И как, по-твоему, я обрадовался?

– Да как-то не очень.

– Ну, так и иди себе с миром.

– Я бы с удовольствием, но Димка волнуется. Думает, у тебя горе большое. Лично я не против, чтобы ты здесь сидел, лишь бы не приставал к господу со всякими глупостями, у него без того дел по горло.