– Вы так думаете?

– Я почти в этом уверен, но обязан подозревать вас. Уж извините великодушно.

– Значит, видеозапись – не алиби? – спросила она тоном, с которым люди обычно обращаются за советом.

– При определенных условиях.

– Мертвые зоны, да?

– Их еще надо выявить. Если они есть, то нужно будет осмотреть забор в тех местах, которые не попадают в зону наблюдения. Пока экспертиза скажет свое слово, много воды утечет. Дождевой. Она может смыть следы, если они есть. А если нет, то и не докажешь, что их не было.

– Значит, я правильно поступила, – из глубины раздумья сказала она и кивнула.

– В чем правильно? – спросил Матвей.

Елена Евгеньевна вздрогнула, будто опомнилась, растерянно посмотрела на него и проговорила:

– Да это я так, о своем.

– Я похож на стажера, не имеющего никакого опыта? – Он удивленно повел бровью.

– При чем здесь это?

– Я же вижу, что у вас имеются большие проблемы. Они связаны с убийством вашей домработницы.

– Думаю, вам уже пора. – Женщина поднялась со своего места.

Но Матвей даже не шелохнулся и сказал:

– Мне уже пора, но я все-таки задам вам еще один вопрос.

Какое-то время Сумарокова хмурила брови, глядя на него, затем вернулась на место и согласилась:

– Хорошо, но только один.

– Где ваши телохранители?

– Почему вы об этом спрашиваете?! – Внешне она осталась спокойной, но внутри что-то дрогнуло.

Похоже, Матвей задел ее за живое.

– Раньше у вас было только два телохранителя, потом их стало четверо. Сегодня вы отправились на работу с двумя, не считая водителей…

– Я не понимаю, какое это имеет отношение к делу? – перебила его женщина.

– Но ведь так все и было?

– Допустим, но почему вы спрашиваете?

– У вас возникли проблемы, вы наняли дополнительную охрану, а сегодня вернулись домой только с парой водителей и уже отпустили их. С вами остался только Зеленин. Вдобавок мы разговариваем с вами здесь, во дворе, и вас ничто не пугает.

– А что может меня пугать в собственном дворе?

– Мало ли! Если вы опасались за свою жизнь, значит, за вами, допустим, мог охотиться снайпер. – Матвей многозначительно повел взглядом в сторону высокого дома, который стоял напротив, через улицу.

Здание уже под крышей, но в нем еще никто не жил. С чердака открывался отличный вид на двор, в который вышла Елена Евгеньевна. Расстояние такое, что и без оптического прицела можно обойтись.

– Я не опасалась за свою жизнь. – Сумарокова в легком замешательстве покачала головой.

– А как же телохранители, машина сопровождения?

– Я имею право подчеркнуть свой статус?

– Сегодня вы отказались от него?

– Нет, только неоправданных дорогостоящих излишеств.

– И правильно поступили, – заявил Матвей. – Только мне пока не понятно, почему вы это сделали. Неужели благодаря этому вас не уличат в убийстве?

Какое-то время Сумарокова напряженно смотрела на него.

Казалось, еще немного, и она в муках родит какое-то важное признание, но женщина сказала совершенно другое:

– Я вас больше не задерживаю.

Она снова поднялась со своего места, но Матвей и не думал уходить. Он понимал, что эту женщину терзало беспокойство. Она чувствовала за собой вину. Эти ее демарши были вызваны не уверенностью в себе, а, напротив, бессилием. Вчера Сумарокова возмущалась, грозила Лазареву прокурорскими карами, но ведь официальная жалоба от нее так и не поступила.

– Меня интересует личная жизнь Ирины Белозеровой, – быстро, четко и сухо проговорил он.

– Роман с ней не спал, – сквозь зубы сказала Елена Евгеньевна. – Если вас это интересует.

На свое место она больше не возвращалась. Женщина скрестила руки на груди и встала у Матвея над душой, но нервы у него крепкие, закаленные.