Я все делала, как хотел Дан. Я его любила. Думала, что и он тоже. Была уверена, что он любит меня и Анечку. Старается ради нашего обеспеченного будущего, как муж сам часто говорил, поздно приезжая с работы.

А вот как получилось в результате…

Дверь в спальню отворилась и мама тенью скользнула ко мне.

- Машуль, вставай, давай, - прошептала она, трогая меня за плечо, - Надо себя в порядок приводить. Вдруг Даня рано приедет.

Я сильно закусила губу, чтоб хоть как-то обуздать вспышку душевной боли физической. Дан сказал, что приедет на следующий день. И вот он настал. А я понимала, что не готова его видеть, не готова говорить с ним. Просто не выдержу…

- Маша…

- Встаю, - сдалась я.

На ватных ногах выбралась из постели и первым делом поплелась к кроватке взглянуть на Анечку. Та все еще сладко спала. Только недавно научилась спать всю ночь и это было огромным для меня счастьем и подарком.

- Ну и видок, Маш, - сказала мама, - Просила же не реветь ночью. Ну и вот что теперь делать?

Я молча прошла мимо нее в ванную комнату. Там стиснув зубы встала под прохладный душ чтоб хоть как-то взбодриться после бессонной ночи и слез. Вымыла голову, нанесла маску для волос. Сил на то чтоб думать о внешности особо не было, но иначе мои волосы просто не расчешешь.

Увидела себя в зеркале над умывальником. Да уж… Опухшие веки, красный нос, искусанные губы. Жизнь прямо на лице написана, нечего сказать. Но мне было все равно.

Умылась, высушила волосы, заплела их в косу. Услышала, что проснулась Анечка и, надев халат, поспешила к ней.

- Я сама займусь Анечкой, а ты вон давай-ка - волосы накрути и накрасся, - сказала мама. - Нечего ему показываться зареванной развалиной.

- Не хочу, - я забрала дочку из ее рук.

Раздела, заменила подгузник, улыбаясь и ласково воркуя. Для дочки получалось делать это искренне. Не хочу, чтоб она видела меня печальной, пусть даже малышка еще мало что понимает.

- Не хочет она, - говорила тем временем мама, - Уж сколько вчера распиналась - все без толку, да? Ой, Машка… Бросит он тебя, тогда что?

Не отвечая, я отнесла Анечку в кухню. Посадив ее на стульчик, стала готовить кашу. Сердце ныло и болело, глаза то и дело наполнялись слезами.

- Еще и не разговаривает со мной. Неблагодарная! А знаешь что - делай, что хочешь. Но потом не плачь. Одна останешься…

- И останусь! - выпалила я.- Лучше одной быть, чем с тем, кто не любит!

- Ой, любовь эта твоя. Ты вон по любви замуж выходила и что? Куда она делась, раз спасать семью не хочешь?

Куда делась… Не знаю я, куда. И как жить буду без Дана и воспитывать одна малышку тоже не знаю. Единственное, что знаю, так это то, что не смогу его простить. Не смогу и все. Да и как… Ну, как это будет вообще? Я что просто вернусь обратно, буду днем заниматься хозяйством и ребенком, а ночью ложиться с Даном в одну постель. Давать ему прикасаться к себе. Как ни в чем ни бывало. Словно не было ничего. И все время думать, что делаю это после другой. Что он ко мне от нее приходит, что лжет. ..

От входной двери донесся звонок домофона и я подскочила.

- Вот, приехал. А ты как чунька, - бросила мама и пошла открывать.

Я застыла. Держала над плошкой ложку, которой помешивала кашу для доченьки, слепо смотрела как с нее капают остатки. Показалось, что если пошевелюсь, то рассыплюсь на осколки.

Каша стала пузырится и я машинально выключила ее. Переложила в детскую пиалу, взяла ложечку. В этот момент услышала, как открывается входная дверь. Кухня как раз напротив прихожей и дверь в нее открыта.

- А я ничего, Дань, - донесся до меня голос мамы. - Машуль, Даня приехал, - это уже мне.