Сначала с какой-то опаской... Осторожно... А потом его ладони перемещаются на мой затылок. Оказавшись в самом настоящем капкане, я могу лишь мычать и с силой сжимать губы. Правда, это никак не мешает Демьяну целовать меня. Но ведь я не целую его в ответ... Значит, это не считается, верно?

Сейчас я снова босиком, а Демьян, кажется, в сланцах, но это не мешает мне пытаться отдавить ему ноги. Хоть и с некоторым опозданием, но я ещё и отпихнуть парня пытаюсь, выронив книгу и уперевшись ладонями в его широкую грудь.

Наконец он меня отпускает, и моя рука тут же обжигает его щёку.

– Драчунья! – восклицает он беззлобно, прижимая ладонь к краснеющему от пощёчины лицу.

Я замахиваюсь, намереваясь вмазать ему и по второй щеке – уж больно бесят его невинная улыбка и ангельские глазки. Но Демьян успевает перехватить мою кисть. Предупреждающе качает головой.

– Нет, так нельзя, Золушка. Одной пощёчины достаточно. А вот за вторую я поцелую тебя ещё раз.

Это наглое заявление, произнесённое таким самоуверенным тоном, как-то вмиг меня отрезвляет. Быстро вырвав руку, поднимаю с пола книгу и протискиваюсь мимо парня к выходу из беседки. Не оглядываясь, возможно даже как последняя трусиха убегаю в дом...

15. Глава 14

Демьян

В некотором замешательстве я покидаю беседку и целых полчаса просто слоняюсь по саду, прячась за пышной растительностью от надоедливых близнецов.

Почему я поцеловал Элю, сам пока не понял... Возможно, мне вдруг остро захотелось попробовать губы цвета клубники, о которых вчера трепался Рус. Или потому, что Золушка начинает мне импонировать, когда злится и показывает колючки. Я тащусь от этого, если честно. В такие моменты я вижу перед собой не просто говорящую голову, тело, конечности... а личность. Гордую, думающую, сильную. Такую девушку мне остро хочется покорить. Или просто быть рядом с ней.

Короче, что-то необъяснимое творится...

Когда возвращаюсь в дом, отправляюсь на поиски отца, чтобы пробить почву по поводу новой горничной – матери Эли. Сегодня папа отлучался ненадолго утром, а когда вернулся, вроде бы заперся в спортзале.

Спустившись в цокольный этаж, сразу слышу звуки зверских ударов по груше и понимаю, что не ошибся. Отец, и правда, здесь. Весь взмокший, расправляется с грушей и руками, и ногами, используя сокрушительные комбинации. В молодости отец занимался муай-тай. Да и сейчас он в прекрасной форме.

Альберт тоже здесь. Муж сестры Горгоны сидит на велотренажёре и вяло крутит педали. Он по сравнению с папой просто додик, если честно.

– Дамиан! – отец замечает моё появление, как только я захожу в зал. – Вот скажи мне, ты вообще сюда заходишь хоть иногда? Или тренировки для слабаков? А ты нереально крут и победишь любого противника, особо не напрягаясь? И даже меня.

Вот это я не вовремя заглянул, ничего не скажешь! Отец явно не в духе, но я пока не знаю, почему.

– Да я тренируюсь, па... Тренируюсь! – запускаю руки в карманы шорт и пожимаю плечами. – Сегодня просто пропустил...

– Тебя и вчера здесь не было! – рявкает отец. Сдирает с рук перчатки. Подходит к лавочке и, схватив полотенце, вытирает лицо. Потом жадно припадает к бутылке с водой. – Этот чёртов ринг стоил мне кучу денег, помнишь? – кивает на ринг в углу спортзала. – Давай забирайся на него, посмотрим, чего ты стоишь, и туда ли я вкладываю деньги.

Ну да, лучше вложить их в Снежану! Хотя куда уж больше-то?

Я и не думаю шевелиться. Отрицательно качаю головой.

– Да я не одет для бокса...

– Забирайся! – рявкает отец.

Швырнув пустую бутылку, надевает перчатки.