Захожу в полутемный кабинет и устремляю взор в сторону боковой двери, ведущей в главное дьявольское пекло. Створка приоткрыта, и сквозь щель пробивается свет – скорее всего, от ночника.

Шанс свинтить по-прежнему есть. С другой стороны, в кабинет я ворвалась не с тихим шелестом, а с вполне себе убежденным грохотом. Так что мое появление в любом случае уже взято на заметку.

Может, Виви тут и нет? Возможность подобного исхода нулевая. Не оставит же он двери нараспашку. Будто ждет кого-то…

А… ну да, ну да.

Со вздохом прикрываю за собой дверную створку. Внутри нее что-то защелкивается.

Да ладно? Самостоятельно запирающаяся дверь? Создается впечатление, что тут готовятся пресечь чей-то побег.

Наклоняюсь и провожу пальцами по области вокруг дверной ручки. Ни намека на хитрый механизм. То есть готово – ловушка захлопнулась? Разок пробую дернуть дверь и подхожу к дивану у стены.

Не собираюсь показывать Виви своего беспокойства. Пусть не надеется, что загнал меня в угол.

Сейчас главное совладать с эмоциями и не утерять связь с конечностями. Вступать в конфронтацию с Виви необходимо будучи во всеоружии, а не так, как я обычно поступаю, плюхаясь обессиленным поленом в его объятия.

Толкаю коленом заветную дверь и заглядываю в комнату. Похоже, помещение и правда огромное. Свет ночника не добирается до углов, так что я не могу рассмотреть интерьер комнаты.

А вот кровать, на которую меня кинули накануне, прекрасно просматривается – благодаря тому же ночнику. Как наиважнейший элемент экспозиции, озаренный софитами, проигнорировать который практически невозможно. Как оазис в миражной дымке среди мертвых пустынь. Как яркий съедобный плод на чахнувшем дереве.

И как слишком уж очевидная ловушка.

Ладно… Чего делать-то?

Рысью пробегаю оставшееся расстояние и, нагнувшись, упираюсь ладонями в мягкость одеяла. На кровати Виви нет, в ином случае я бы не стала совершать этот спонтанный марш-бросок.

‒ Устраивайся.

Сердце отчаивается на сальто и принимается галопировать в груди.

Скорчив мину, поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с Виви. Тот стоит на границе света и тьмы, будто решая, погрузиться ли в тягучую гладь черноты или пройти дальше – к источнику сияния.

‒ Ты зачем с зайцем обнимаешься? – не сдержав удивления, спрашиваю я.

Плюшевая тварь, презентованная самим же Виви, и, по моим расчетам, находившаяся в моей «временном» пристанище, прямо сейчас по какой-то необъяснимой причине свешивается с руки моего братца. При уходе я и не заметила, что зайца в моей комнате уже нет.

‒ Виви – воришка плюшевых зайцев, ‒ с нотками нудности в голосе провозглашаю я.

‒ Присмотрись внимательнее, Чахотка, ‒ максимально любезным тоном предлагает он. – Это называется «оказывать посильную помощь в переезде».

‒ Чего?

Решив, видимо, добавить пояснению наглядности, Виви делает шаг в сторону и водружает плюшевого зверя на какой-то предмет мебели. На свету торчат только лапы, и по высоте их пребывания предполагаю, что зайцу выделили целое кресло.

‒ Нормально, если устроим его здесь?

‒ Ты… Ты вообще чем маешься, а?

‒ Помогаю перенести твои вещи. – Виви с непроницаемым лицом отходит от кресла и приближается к кровати с другой стороны.

‒ Мои вещи? – недобро прищуриваясь, повторяю я.

Ясно. Нынче в этом доме не так уж много того, что принадлежит мне. Но даже эту малую часть Виви умудрился поместить под свое абсолютное влияние. Путем коварного перетаскивания в свое логово. Даже несчастного зайца и то принес.

Рассматриваю мучителя при свете.

Белая пижама. Все пуговицы на пижамной рубашке наглухо застегнуты, включая верхнюю.