— Спасибо, Виктор Андреевич. Я буду стараться. Извините меня, —  кротко сказала я.

— Иди уже… И да, я уже как-то просил тебя одеваться по-другому! — не преминул добавить он.

— А что с моей одеждой? — с трудом сглатывая слезы, смешанные со злостью, спросила я. Смутно припоминала, что он как-то что-то говорил про то, как я одеваюсь.

Просто вообще-то одевалась я хорошо, так как положено для офиса: выглаженные рубашки, иногда пиджак, юбка-карандаш до колена, каблуки. Волосы убирала наверх в гладкую прическу, чтобы выглядеть по-деловому и аккуратно.

— Что не так…? —   проворчал Виктор. — А ты сама не понимаешь? Ты одета, как монашка, а не как секретарь, на которого смотрят все, кто сюда приходит! А приходят, между прочим, мужчины! И я мужчина, мне хочется смотреть на … соблазнительную женщину!  Ну, ты же девушка все-таки, должна понимать! Я просил юбки короче, вырезы или что там вы делаете…  И волосы могла бы распустить!

Ах вот в чем дело, подумалось мне. Хочет соблазнять своих партнеров и клиентов мной. Потом глядишь еще каких-то особых услуг для них попросит… А, может, и сам будет «наслаждаться» соблазнительной женщиной.

Я горько усмехнулась. Вот к чему все идет. Значит, мне самой придется делать отсюда ноги. Я не подряжалась ублажать «гостей» шефа и его самого. Я вообще не из этих!

Одновременно мне стало смешно – эротичность строго офисного стиля, шефу, видимо, недоступна. Ему нужно что-то более откровенное, такое, чтоб не напрягать отсутствующую у него фантазию.

— Хорошо, Виктор Андреевич, я постараюсь выглядеть более непринужденно, — сказала я и, незаметно сжимая кулаки, вышла в секретарскую.

Села за стол и уткнулась лбом в руки.

Вот, похоже, и все. Интересно, через сколько месяцев невыплаты ипотечного кредита, банк решит продать мою квартиру?

Слезы потекли сами собой. Я размазала их, не думая о том, что может потечь косметика. Ну и пусть Виктор выйдет и увидит меня зареванную. Он не пожалеет. Просто  быстрее уволит, и тогда мне меньше мучиться.

Пойду в уборщицы. Потом сопьюсь от такой работы.

Потом пойду по рукам. Вот.

Жаль только мама с папой расстроятся, когда узнают.

От этих глупых мыслей стало так жалко себя, что слезы потекли крупными каплями.

И тут в дверь постучали.

— Войдите! —   привычно кинула я.

В щелке двери появилась голова внутреннего курьера, который разносил сотрудникам бумажную почту, если такая случалась.

— Вам письмо, Тина Александровна! —  с улыбкой заявил мне молодой приятный парень.

— Мне? —   изумилась я.

Снова провела рукой под глазами, чтобы стереть слезы, встала и взяла у парня конверт.

Да, письмо – бумажное, а не на электронную почту – явно было адресовано мне. На конверте стоял адрес нашей организации и было написано: «Тине Александровне Аверченко».

Других Тин у нас в фирме точно не было.

«Ерунда какая-то, развод, реклама…» —   подумала я, когда дверь за курьером закрылась. Бумажных писем почти никто никому не посылает. Я получала на домашний адрес лишь всякие рекламные, которые не читая отправляла в помойное ведро.

И тем не менее любопытство пересилило горе и раздражение. Я вскрыла письмо и обомлела…

Это была элитная мелованная бумага с «вензелями». То есть с такими украшениями, похожими на водяные знаки. В жизни не видела, чтобы кто-нибудь писал на такой бумаге. Только в фильмах какой-нибудь лорд слал своей графине или другому лорду послание на бумаге с личным гербом или символами-вензелями.

Значки, что усыпали это письмо, я разгадать не могла, но выглядели они очень аристократично и красиво. Кое-где они напоминали языки пламени, а кое-где – крылья летучей мыши, что ли. Совершенно непонятно, что значат. Может и просто красивый узор.