Телефон на кровати снова вибрирует. Я не оборачиваюсь. Иду вперед. Знаю, что это сообщение от Олега. Он писал мне всю ночь. Сначала это были одни угрозы. Что он заберет сына. Сотрет меня в порошок. Что я еще пожалею. После было то, что он найдет и лучше. И что если я такая гордая, то могу валить на все четыре стороны. Ближе к утру он начал писать, как сильно любит меня и сына. Начал умолять вернуться. Но полчаса назад снова начались угрозы. Я уже не могу читать весь этот бред.
Подхожу к зеркалу. Оно здесь большое. Во весь рост. Несколько секунд думаю, а после избавляюсь от домашних штанов и свитера. Не отворачиваюсь и не закрываю глаза. Впервые за последние месяцы смотрю на свое отражение в зеркале. В этот момент я четко осознаю, что не прощу. Никогда и ни за что ему этого не забуду. А вот свой комплекс я исправлю. Не для него. А для себя. Я стану лучше. А он еще локти кусать будет, предатель!
***
Выходить из комнаты не хочется, но нужно. Мама меня пожалела и взяла заботу о Кирюшке на себя. Вчера я вообще из комнаты не выходила. А сегодня решила, что нужно. Сидеть и жалеть себя стало уже тошно. Да и желудок начал ужасно бурчать. Хоть вчера я и приняла решение, что больше и крошки в рот не возьму, сегодня я уже не была столь категоричной.
- И что она теперь делать думает? - Вышла из комнаты и тут же голос тети Аллы услышала.
Тетя Алла — сестра матери. Жуткая сплетница. Я всегда избегала общения с ней. Вот уже лет пять жила без мужа. Застукала его на продавщице круглосуточного магазина. Чуть обоих не убила. Только чудом спаслись. Иначе бы тетя Алла еще и загремела в тюрьму.
- Что... что, жить будет дальше! Без козла как говорится и жизнь лучше. - Мама тут же произнесла на повышенных тонах. Давая понять, что защищать меня будет до конца.
Тяжелый вздох.
- Знаешь, а я вот уже спустя пять лет думаю, что зря я тогда тихонько из магазина не вышла, — тетя Алла произносит каким-то потухшим голосом.
- Совсем сбрендила? - Мама охает. Знаю, что она бы отца никогда не простила. Поэтому и понять не может вот такие слова. И я знаю, что меня она поддерживает на все сто процентов. Простить изменщика — себя не уважать. Это же каждый раз, когда он из дома выходить будет, ты будешь думать, а к кому в этот раз? Вещи обнюхивать и съедать себя изнутри день за днем.
- Не сбрендила, Лиля! Пять лет одна живу. Злая, что сука. Мужика нет. А он с ней... С продавщицей этой, — слышу, как тетя Алла всхлипывает, — мне сказали, что с животом она. Представляешь?! Ребеночка ей заделал!
- Подонок какой, — мама сочувствует.
- Так вот, к чему я все это... Может, поговори с Катькой. Ты мать, она послушает. Пускай гордыню свою прикрутит. И пока муж вину чувствует, возвращается. Пускай условия себе получше выбивает. Веревки из него вить будет. И на работу теперь пустит. Он теперь условия вряд ли будет выставлять.
В этот момент внутри все от ярости закипает. Я даже приободрилась за эти несколько минут. На кухню вялой соплей шла, а тут разозлилась так, что аж проснулась от своего ужасного состояния.
- Ты бред не неси! Катя у меня девочка умная и красивая. Она еще счастье свое найдет. А от этого... Бог отвел. Так что не вздумай ей это говорить, поняла?!
- Да кто ж ее возьмет то? С прицепом...
На этом моменте я не выдержала.
- Добрый день, — захожу на кухню и на тетю Аллу смотрю во все глаза, — а вы к нам в гости или сплетнями местными поделиться? - Щеки горят. Она Кирюшу моего тронула. Прицепом назвала. За это я могу и родственные связи подпортить.