Эту мысль она даже додумать, как следует, не успела, тугая пружина внутри нее лопнула. Геля зашипела, а, затем, не выдержав, и вовсе застонала от эмоций, обрушившихся на нее.

Михен продолжал вбивать ее в стол.

- Бл*ть, ну какая же ты быстрая и ненасытная, не могла меня подождать, - зашептал он ей на ухо, обдавая горячим дыханием, и продлевая оргазм Гели еще на несколько мгновений.

Уткнувшись в Гелину шею, блондин застонал и сделал несколько последних, но в то же время нереально глубоких толчков.

А затем затих, придавив ее всем своим не маленьким весом.

Туман вожделения рассеялся, напряжение ушло. Мозги прочистились. Окситоцино-вазоприсивный всплеск подавлен, как бы сказал отец Гели, совершенно не признающий чувства и эмоции и считающий их лишь физическими и химическими процессами, протекающими в человеческом организме.

Наступило горькое послевкусие. Те самые не очень приятные ощущения, о которых тут же сообщил организм Гели - боль в спине и сильное жжение между ног. Все же член у Михена был, мягко говоря, не маленький, но в пылу страсти она даже этого не заметила. Зато сейчас четко ощутила все прелести слишком большого органа. А заодно и тяжелый вес блондина.

Она осторожно пошевелилась, намекнув Михену, что пора бы уже и освобождать ее, но от этого движения низ ее живота пронзило настолько сильным болевым спазмом, что на ее глазах непроизвольно навернулись слезы, а изо рта вырвался приглушенный стон.

Михен мгновенно встрепенулся и, выйдя из нее, отошел на шаг назад. Геля схватилась одной рукой за живот, а второй начала вытирать слезы.

Увидев эту картину, Михен побледнел.

- Геля, что случилось? Я сделал тебе больно?

Голос изменил ему, и последние слова он почти прошептал.

Боль постепенно прошла и Геля открыла глаза. Она медленно поднялась и огляделась. Картина что предстала перед ней, удручала.

Она абсолютно голая сидит на кухонном столе, перед одетым мужчиной. Он уже успел сдернуть презерватив, застегнуть джинсы и ремень. На полу валялись две кружки, чай из них пролился, коробка с пирожными приземлилась на один из стульев и даже умудрилась не пострадать.

«Господи, до чего я докатилась? - горько подумала она, - на собственной кухне дать какому-то богатенькому козлу? Который, скорее всего, виновен в исчезновении ее подруги? Ну, или, по крайней мере, знает, где она находится, да еще и скрывает это?»

Ей стало так гадко и мерзко от своего поступка, что она обхватила себя руками и съежилась от неприятных чувств. Ощутила себя похотливой течной сучкой, бросившейся на первого попавшегося кобеля, и предавшей единственную подругу.

- Геля, ты как? – осторожно спросил Михен, и хотел уже сделать шаг вперед.

Руки зачесались, так сильно захотелось обнять ее прижать к себе, постараться успокоить. Какой-то потерянной и несчастной она казалась. Неужели он сделал ей больно? Но как? Когда? Он же чувствовал, что ей хорошо… тогда что случилось?

Он протянул уже руку, но так и не смог до нее дотронуться. Геля дернулась и с такой брезгливостью посмотрела на его руку, будто она, как минимум в дерьме испачкана.

- Все в порядке, - как можно небрежней проговорила Геля, пряча глаза. Как бы противно ей не было от собственного поступка, ссориться с блондином она пока не собиралась, учитывая, что Маша так до сих пор и не позвонила. Взяв себя в руки, Геля попыталась изобразить улыбку, и наигранно веселым тоном объяснила: - Просто давно не было секса, да и член у тебя не маленький, наверное, и сам в курсе.

Михен сделал шаг назад, отпуская свою руку. Гелин тон голоса и движения ему совершенно не понравились. А насквозь фальшивая улыбка, через «не могу», так вообще  взбесила. У него возникло ощущение, что между ними появилась холодная бетонная стена.