Акчурин усмехнулся:

– Филипп, тебе нужно сучку выдрессировать и на рот надеть намордник, а то больно кусачая.

– Со своей сучкой я разберусь, как и с ее ртом.

Акчурин погрозил Филиппу пальцем, усмехнулся, поднялся с дивана:

– Хорошо, что у меня сегодня благодушное настроение, не то я мог сейчас и передумать, забыть про лабораторию. Ребят своих к Тиму отправить и щеночка силой забрать, но… – Акчурин подождал пока его спутницы, покачиваясь на высоченных каблуках, поднимутся на ноги, и продолжил, – но плохой мир лучше доброй ссоры, да, Харон?

– Разумеется, – ответил Филипп, – до встречи, Рафаэль.

Акчурин, не прощаясь, покинул кабинку, девушки выскользнули за ним. В раскрытые двери ворвалась музыка, одна из тех мелодий, где непонятно то ли плачет кошка, то ли пьяница поет, набрав в рот дерьма. Когда дверь закрыться, отрезав звук, кабинка утонула в оглушающей тишине. Вита замерла, ожидая расправы, не заставившей себя долго ждать.

– И что это сейчас такое было? – спросил Филипп.

– Он торгует снаффом, – защита так себе, но другой у Виты нет.

– Да, он мерзкий извращенец, но твоя выходка едва не стоила жизни моему младшему брату, а мне – стройки на несколько миллиардов. Очевидно, ты не поняла свое место. Ты моя собственность, вещь, а вещи не разговаривают. Будешь открывать рот, когда тебя об этом попросят и больше никогда, слышишь?! Никогда не станешь гавкать на моих партнеров, даже если они маньяки, педофилы или злогребучие сатанисты, поняла?! – В голосе Филиппа звенела сталь.

Вита кивнула:

– Поняла.

– Если так хочется воспользоваться ртом, то можешь мне отсосать.

Вита боялась обернуться и посмотреть на Филиппа, глупо надеясь, что ослышалась, неужели он правда хочет, чтобы она сделала ему минет посреди ночного клуба, пока за тонким стеклом веселятся все эти люди.

– Ты глухая?!

– Нет, – прошептала Вита, спустилась на пол, встала на колени перед Филиппом, а дальше растерялась, она понятия не имела, как делают минет.

– Я жду, – Филипп склонился к девушке, зажал ее подбородок между двумя пальцами, с силой надавил и приблизил лицо Виты к своему, – забыла с кем имеешь дело? Ну так я тебе напомню.

Вита попыталась вырваться, но хватка Филиппа стала сильнее.

Деловой лощеный бизнесмен исчез. Она осталась наедине с Хароном, жутким перевозчиком душ в царство мертвых.

– Малюта любит таких сладких девочек, как ты. Он с ними развлекается неделями, чтобы не сдохли сразу. Постепенно подкрадываясь к сокровенным местам, порез за порезом, кусочек за кусочком, косточку за косточкой, – Филипп говорил тихо, но каждое слово отдавалось набатом в мыслях Виты, – видела торсы Венер?

Вита задышала чаще. Воображение живо нарисовало мраморные статуи без рук и ног. От мысли, что с ней палач Филиппа сотворит то же самое, оставит кровоточащий, агонизирующий обрубок, ее затошнило.

– Я все сделаю, – прошептала Вита, стараясь не разрыдаться.

На лице Филиппа мелькнула презрительная усмешка.

– Но… – Вита запнулась.

Филипп сильнее сжал ее подбородок, в глазах сверкнула злость.

– Я не знаю как, я ни разу… – Вита запнулась.

– Разберешься, у вас, шлюх, это в крови, – Филипп отпустил ее подбородок, откинулся на спинку дивана в ожидании.

Вита боялась поднять на него взгляд. От угроз знаний не прибавилось. Одно дело смотреть в кино или читать, и совсем другое применять теорию к практике.

Стараясь унять дрожь в пальцах, Вита расстегнула молнию на брюках Филиппа, замешкалась, думая, стоит ли расстёгивать ремень, все-таки решила расстегнуть, затем пуговицу. Подступила тошнота, вспомнилось вдруг, что если в горло засунуть что-то слишком глубоко, то можно вызвать рвотный рефлекс. Вряд ли облеванные брюки избавят ее от лап палача. Вита придвинулась, склонилась ниже, стянула трусы, высвободив начавший затвердевать член. Она ни разу не видела мужской орган так близко. Неловко провела языком по пересохшим губам, склонила голову ниже.