– Я сама, сама! – пытаюсь упереться локтями в его твёрдую грудь.

– Хватит! – рявкает строго, но в его голосе я отчётливо слышу страх. – Пришли уже!

И правда.

Отпинывает серую железную дверь, которая открывается с протяжным скрипом.

Внутри полутёмное помещение с длинными скамьями вдоль стен. Приёмный покой для посетителей. Как-то раз Юэн сломал себе ногу, и мы с Агнес его навещали. Поэтому обстановка мне немного знакома.

Голова кружится и тело какое-то ватное. Дурацкие гарпии! Кажется, от меня несёт тухлятиной и гнилью, где он там унюхал булки?

– Есть кто? – рычит Нортан.

Слышу шорохи и какую-то суету.

– Лорд Обертон? Ох, матушка! – дрожащий голос миссис Олынь, нашей целительницы. – Ох! Сюда, сюда кладите на кушетку! Что…

– Это гарпии. Есть у вас противоядие?

– Конечно! Много не храним, только на экстренный случай.

– Это он и есть.

Пока миссис Олынь гремит склянками, Нортан в двух словах объясняет ей, что стряслось. У меня уже даже нет сил, чтобы открыть глаза. Чувствую невесомое прикосновение тыльной стороны руки к своей щеке, а затем его сменяет резкий запах трав и шёпот целительницы.

– Сейчас, сейчас. Вот так, – чувствую, как мою голову приподнимают тёплые маленькие руки миссис Олынь, в рот льётся холодная горькая жидкость. – Вот так, деточка, давай, ещё, ещё. Конечно, это не ягодный пунш, но что поделать. Теперь обработаем раны. Милорд, вы можете не беспокоиться…

– Я подожду снаружи.

Звук удаляющихся шагов. В голове постепенно проясняется. Боль стихает.

– Ауч! – шиплю, когда миссис Олынь касается моих ран на груди тряпочкой, смоченной травяным настоем.

– Терпи, моя милая. Рану надо промыть и перевязать. Тебе повезло, что быстро здесь оказалась! Яд из когтей гарпий опасен. Помедлила бы чуть дольше – заработала бы паралич. После него восстанавливаться намного дольше и не всегда можно обойтись без последствий.

Когда Миссис Олынь заканчивает с перевязкой, я чувствую себя лучше и уже без труда сижу на кушетке, свесив ноги. Рваная рубашка и портупея крылоборца лежат рядом. Из всей одежды на мне только обтягивающие форменные чёрные кожаные брюки. Грудь и плечо перемотаны тугими бинтами.

– Посиди пока тут, – миссис Олынь набрасывает мне на плечи простынку. – А я быстро к завхозу за свежим бельём. Как назло, только сегодня всё сдали в стирку и ещё не забрали. Ночь проведёшь здесь, а дальше посмотрим.

– Хорошо, миссис Олынь, – киваю и провожаю взглядом её хрупкую удаляющуюся фигурку в чепце и белой мантии целительницы.

Глазею по сторонам. На двустворчатое окно с белыми занавесками, на простенький рабочий стол, заваленный листиками пергамента для назначений и заставленный бутыльками со снадобьями, на стеллаж с карточками пациентов. Вот и всё нехитрое убранство.

Сжимаю край кушетки, обтянутый коричневой гладкой кожей. Беззаботно болтаю ногами и рассматриваю поцарапанные мыски своих сапог, когда раздаются шаги. Кажется, миссис Олынь вернулась.

– Быстро вы, – улыбаюсь и поднимаю голову. Улыбка медленно сползает с лица, потому что это не целительница.

Нортан переступает порог. Закрывает за собой дверь. Я выпрямляю спину, судорожно стискиваю края простынки, пытаясь прикрыть обнажённую грудь, на которой кроме бинтов – ничего.

Что он здесь делает? Я уже успела забыть про него! И вообще, я здесь полуголая!

Но, кажется, Нортана это совсем не заботит. Одной рукой он подхватывает деревянный гостевой стул. Разворачивает его в воздухе. Ставит напротив моей кушетки. Бесцеремонно садится. Подаётся вперёд, опираясь локтями в колени. Оказывается почти на одном уровне глаз со мной и неприлично близко.