- Вот так! Первый! – и пальцем показывает на друга Вовы.

Я взглядом пытаюсь найти самого хозяина дома и не вижу его. А потом думаю о том, что скажу маме? Получается, меня сейчас заберут в полицию и обвинят в употреблении наркотиков? Но я же не употребляла! И тут – страшная догадка. Откуда тогда эта сухость во рту и головокружение? А еще я чувствую озноб. Пальцы заледенели и дрожат. Что это?!

В этот момент начинается какая-то заварушка. Видимо, кто-то либо сопротивляется, либо кому-то плохо. Все внимание сосредотачивается в другом углу комнаты и я не знаю, как, но решаюсь спрятаться. Мне нельзя в полицию. Самое страшное – что меня могут исключить из института за это! Что я скажу маме?

Чувствуя приступы тошноты, я спиной пячусь назад. Нащупываю какую-то ручку, тихо ее опускаю и дверь открывается. Еще раз убедившись, что на меня никто не смотрит, я проскальзываю в щель и оказываюсь во дворе. Похоже, это задний двор дома. Много кустарников. Я сразу же туда. Затихаю и прислушиваюсь.

Осматриваюсь. Вон там есть приоткрытая калитка. Я могла бы выскочить там. Но возле нее стоит полицейский. Что делать?!

- Смирнов! Николаев зовет! – окликает кто-то полицейского и он быстрым шагом уходит.

Я еще раз оглядываю все и, согнувшись, бегу к калитке. Бегу, не останавливаясь. Тропинку от дома освещает тусклый свет фонарей. Мне надо выбежать к дороге и там поймать попутную машину.

Бегу, но чувствую, как ноги слабеют. Словно немеют. Голова опять кружится и веки то и дело опускаются. Но я должна!

Наконец, меня ослепляет свет фар проезжающей на большой скорости машины. Я рядом с дорогой. Задыхаюсь. В животе – резь и я сгибаюсь пополам.

Слышу звук приближающейся машины. Делаю шаг и вытягиваю руку, второй рукой держась за живот.

Делаю это все без надежды, что водитель остановится. Мне хочется плакать и сил нет даже на это.

Отворачиваюсь и закрываю глаза рукой, когда свет фар становится невыносимым для зрения. Но мне кажется или машина сбавляет скорость?

Хочу открыть глаза и не могу. Веки как свинцом налиты. Открываю рот и вдохнуть не могу.

- Мама… - шепчу или только думаю это?

И резкая слабость и темнота.

25. 24. Элли

Когда ко мне возвращается сознание, я словно тело свое не чувствую. С трудом открываю глаза и не понимаю, где я. Осматриваюсь. Просторная комната с большим окном. А за ним – уже ярко светит солнце.

Упираюсь локтями в кровать и приподнимаюсь. Теперь, вроде, лучше. Голова не болит и не кружится и ломота в теле прошла.

Только сухость в горле. Пытаюсь сглотнуть и словно наждачкой проходит. И губы. Очень сухие губы и даже то, что я облизываю их языком, не помогает. Они опять сохнут.

Но где я? Убираю с себя одеяло и только сейчас замечаю, что на мне не мое платье, а какая-то майка. Очень большая майка. И запах. Сейчас остро ощущаю его. Втягиваю носом. Знакомый запах.

Где я?! Становится страшно и, когда в следующую секунду открывается дверь, я даже вздрагиваю.

Таращусь круглыми глазами на вошедшего в комнату Арама. Мужчина сначала тоже удивлен, но потом на его лице появляется улыбка. Он идет ко мне. Так непривычно. На нем не костюм и строгая рубашка, а майка, обтягивающая сильные плечи, и шорты.

Я натягиваю на себя одеяло и с ужасом наблюдаю, как он приближается.

- Проснулась? – подходит и кладет руку мне на лоб. – Как чувствуешь себя, Элли? – берет аккуратно за подбородок и вглядывается в глаза.

- Где я? – шепчу, чувствуя, как по горлу словно иголками проходят.

- Там, куда ты должна была приехать на выходные, - Арам отпускает меня и садится рядом. Проводит мягко по моим волосам, блуждая взглядом по моему лицу.