***

Ему повезло – первая же лестница привела Бьярне на камбуз.

– Наведи порядок в комнате приема пищи, – без вступления и вводных слов распорядился кок. – Какой же бардак!..

В его голосе не было ничего искусственного, а только искреннее неприятие происходящего. Такое, на грани с физической болью.

“Педант”, – подумал Бьярне и пошел за тряпкой и моющим средством, благо направление, где все это взять, ему указали.

И вправду было грязно. Бьярне протер от крошек отделанные металлом поверхности обеденных столов, отчистил с них давно засохшие пятна. Потом по указанию кока проверил сроки годности у стоящих в специальных корзинах соусов.

– Все, что негодно, сразу в мусорку, – получил он новое распоряжение. – Потом сходи в холодильник и возьми новые… – секундная пауза. – Только сроки тоже проверь.

За столами была уборка в холодильнике-витрине, где стояли порционные йогурты, пакеты с молоком и сливками для кофе, соки. Переместившись к столу раздачи, Бьярне взял второй двухсотлитровый мешок для мусора – там обнаружилась целая колония прогорклых мюсли, каменно-твердых печений и заплесневевшего хлеба.

– Неплохо, – прокомментировал кок. – Идем, поможешь чистить овощи.

– Бьярне Бек, – наверное, стоило с этого начать, но лучше поздно, чем никогда. Бьярне протянул своему временному начальнику руку.

Тот посмотрел на нее, как на невиданное чудо, и Бьярне заподозрил, что предложение рукопожатия останется без ответа, но тут его руки коснулась жесткая ладонь.

– Андре Новак, – представился кок. – Давай, становись чистить картошку. Нам через час народ кормить.

Наверное, надо было сказать Новаку, что готовить Бьярне не умеет от слова совсем. Но тот и правда “зашивался” – перемещался по камбузу бегом, ожесточенно стучал ножом по доске, с грохотом опускал “купол” промышленной посудомоечной машины, так что Бьярне решил, что как-нибудь справится с несчастной картошкой.

Он успел почистить половину из того, что ему дал Новак, когда тот обратил внимание на своего помощника.

– Экономку возьми, – бросил сухо.

– Я не знаю, что это, – признался Бьярне, орудуя ножом с максимально возможной скоростью. У него страшно устали руки, но он скорее откусил бы себе язык, чем признался в этом.

Новак сказал что-то – Бьярне не расслышал в царящем на камбузе шуме. А потом сунул ему под руку странную приспособу.

– Вот так, – схватив картофелину в одну руку, а “экономку” в другую, Новак движением “от себя” как бы погладил корнеплод. В прорези экономки появилась ленточка кожуры. – Как будто ее бреешь.

Пояснение оказалось исчерпывающим – Бьярне за пару движений просек, что к чему, и быстро расправился с оставшейся картошкой.

Новак забрал у него таз с очищенными корнеплодами, а на его место поставил еще один – с морковью.

– Закончишь – почисти еще лук.

Бьярне уже начал привыкать к манере общения Новака. Да и, по правде говоря, на камбузе именно так и было лучше всего – постоянный шум не располагал к диалогам в стиле: “Быть или не быть?”

Час пролетел незаметно. По воздуху уже плыли будоражащие аппетит запахи жареного мяса, тушеных морепродуктов и запеченного картофеля, а Новак отчаянно стучал ножом, нарезая салат, когда на камбуз заглянул бородатый.

– Парни, как дела? – поинтересовался он.

– Нормально, успеваю, – огрызнулся в ответ Новак. – Бек, дай гастроемкость.

Чего?.. Бьярне, уже изрядно уставший от сегодняшнего дня, “завис”.

– Вот тот металлический тазик, – подсказал бородатый. Окинул Бьярне взглядом. – Ничего, освоишься.

И свалил с камбуза.

***

Ужин оказался благословением. Как выяснилось, кок и помощник не ели вместе с командой, но во время приема пищи было не принято шуметь, а поскольку между камбузом и столовой не было двери, это время автоматически становилось перерывом.