– Что так? – Положив руки на стол, Леший подается вперед.

– Не хочу ни проблем, ни жалости. Я сюда в футбол играть пришёл.

Алексей Константинович склоняет голову к левому плечу и странно на меня смотрит. Долго, молча, потом вдруг ухмыляется и кивает. Я не понимаю его реакцию, но решаю не усугублять свое положение лишними вопросами. Контракт есть. Полгода лучше, чем ничего. Остальное неважно.

– Если у тебя нет ко мне вопросов, – тренер будто читает мои мысли. – Двигай через медкабинет в раздевалку. На тренировку не опаздывай. У нас штрафы.

– И только смерть является уважительной причиной, – со смешком комментирую я, вспомнив недавнее интервью Лешего.

– Не всегда, – бормочет себе под нос тренер, взмахом руки отсылая меня прочь.

Где заседает местный врач, я помню еще по прошлым визитам. Такой у них забавный коренастый мужичок средних лет. Я его всерьез никак воспринимать не могу. В моем бывшем Клубе врач больше напоминал санитара из психиатрической больницы, и взгляд у него был такой же. Даже взрослые мужики на всякий случай с ним не шутили, что говорить о пацанах.

Окончательно расслабившись, без стука вваливаюсь в кабинет врача и застываю как вкопанный. На кушетке сидит мальчишка лет десяти в форме Клуба с окровавленным тампоном в носу, а вокруг него крутится изящная и красивая… В белом халате, из-под ворота которого видна горловина красной водолазки. Светлые волосы наспех собраны в хвост, а на столе бежевая сумка с блестящими застежками, на полу чемодан.

– Как же ты так, Тимоша? – Женщина меняет малому тампон.

– Ничего страшного, Виктория Андреевна, – гундосит он. – Это всего лишь мяч на тренировке. Мне даже не больно.

– Мужчина, – улыбается она, а я пялюсь как придурок на ее пальцы без маникюра, на обручалку на безымянном. – Все, иди, – Виктория Андреевна отпускает своего маленького пациента и вопросительно смотрит на меня.

– Третьяков, новый «вингер».

– Да, точно, – устало вздыхает врач. – Леший… То есть Алексей Константинович говорил. Не стой в дверях, заходи. Я только с самолета, еще не видела твое дело, но раз Гаврилов одобрил, значит все нормально? – Полувопросительно произносит она.

Такая красивая и совершенно растерянная. Кусает губы, стоя вглядываясь в экран ноутбука. Крутит колесико мыши, косится на меня, снова смотрит в экран.

– Третьяков, не надо так на меня смотреть. Сядь, пожалуйста! – Вдруг срывается.

– А «так», это как? – криво усмехаюсь.

– Как на женщину, – заявляет Вика, прекратив терзать несчастную компьютерную мышь.

– Но…

– Никаких «но», Мирослав. Я врач, и на этом мы сразу останавливаемся. Тебе ясно? – засовывает руки в карманы.

Виктория

Стоп, стоп. Сама себя мысленно останавливаю. Из-за нервов и усталости от длительного перелета весь профессионализм резко летит к чертям. По опыту знаю, что лучше осаживать молодых и борзых сразу, иначе потом проблем не оберешься, но не в таком ключе, конечно. Зря сорвалась на парня. Хотя… Еще раз поднимаю на него взгляд, отвлекаясь от изучения карты и результатов медкомиссии.

Такой он странный, я бы сказала. Вроде улыбается, а взгляд жесткий и черты лица хищные. Сколько ему? Возвращаюсь на страницу с общими данными. Восемнадцать? И не скажешь. Выглядит года на два-три старше. Он же из интерната. Точно! Нелегкая жизнь наложила свой отпечаток.

Отвлекаюсь от личных мыслей. Это все не имеет значения. Смотрю на него через призму своих обязанностей. Биохимия, гормоны и остальные анализы как у космонавта, у узких специалистов нареканий нет. Гаврилов тоже ничего не нашел. Перепроверить бы надо. Я коллеге доверяю, он сейчас нередко меня выручает, только вот ответственность за этих парней все равно на мне.