Уйти. Нужно просто уйти…

Друзья, имя друга Регины, который работал в одном отделении с Капой поменялось с Саши на Димы (возникла путаница и я решила, что так будет проще).

16. Глава 16

У меня кружилась голова, колени ослабли. Я не отрываясь смотрела в ледяные глаза и уговаривала себя уйти.

Нужно просто встать и сделать несколько шагов к выходу, потом станет легче. Чем дальше от него, тем лучше, спокойнее. Душу в клочья не рвет от его ненависти и презрения, а тело не плавится от желания. Каждая клеточка, каждый атом моего организма требовал его прикосновений. Я же просто мечтала, чтобы он протянул руку и стер с моего лица помаду.

Но он просто сидел напротив, стискивая зубы. И тоже не двигался с места. Мне казалось, что мы одни во всем мире, а вокруг пустошь и разруха. Я ничего не видела и не слышала, чувствуя только боль во всем теле, источник которой горел в моей душе.

Казалось, еще чуть-чуть, и я просто забьюсь в истерике. Меня окутывал запах его парфюма, перемешанный с табачным дымом, раздражая рецепторы. И я боялась сделать вдох. Потому что и так могла дышать только им. Я боялась, что если вдохну поглубже, то все, сорвет. И когда я уйду — дышать мне будет уже нечем.

В детстве, в начальных классах, я любила смотреть с подругой отца слезливые мелодрамы. Мамы не стало, когда мне было четыре года, воспитывали меня папа и Андрей. Мамочка тихо ушла во сне, врачи сказали — сердце остановилось. Папа два года не мог прийти в себя, Андрей совсем отбился от рук тогда. И лишь когда моего брата впервые забрали в детскую комнату милиции, папа понял, что свое горе нужно отодвинуть на второй план.

И через четыре года после смерти мамы в нашем доме появилась Наташа. Она не пыталась заменить нам с братом маму, мне казалось, что ей вообще было на нас плевать. Но один ритуал у нас с ней все же был — мы смотрели кино. И восьмилетняя я всегда удивлялась поступкам героев. Я не понимала, почему они молча уходят, избегая разговоров. Ведь нет ничего проще — просто поговорить, выяснить, обсудить. Рассказать любимому человеку все, что чувствуешь.

И только сидя в кафе напротив Капацкого, я их поняла. Они просто боялись, что будет еще больнее. Они боялись услышать то, что может их убить. И я никак не могла задать один простой вопрос: «Почему?»

Сколько боли может выдержать человек, прежде чем сойдет с ума? Я чувствовала, что это мой предел. Верхняя точка, после которой я сломаюсь. Сгорю в собственных эмоциях.

Я больше не могла выдержать его присутствия рядом. Я даже не заметила, когда ушли Дима с Сашей, оставив нас наедине. Сглатывая комок непрошеных слез, я наконец нашла в себе силы подняться и почти бегом, игнорируя противные черные точки, мелькающие перед глазами, направилась к выходу.

Ваня не пошел за мной. Надевая на ходу пальто, я обернулась. На мгновение, всего на одно. Еще раз взглянуть на него. Он смотрел мне вслед, сильно сжимая ладонями край стола, и не двигался с места. Потом я уже ничего не видела из-за пелены слез. Они катились по щекам сами собой.

Натянув пальто, я выскочила на улицу, игнорируя прохожих. И шла, не зная, куда и зачем. Знала только одно: мне нужно оказаться от него как можно дальше. Я не чувствовала холода, не замечала снежинок, падающих за воротник и стекающих по коже.

Шла и вытирала слезы тыльной стороной ладони, сдерживая крик. Ко мне кто-то подходил, спрашивал, все ли у меня в порядке, а я продолжала идти. Молча. Только предательские слезы лились рекой.

На автомате добралась до дома Лизы. Я даже не помнила, какой дорогой и сколько времени я плутала. Очнулась в паре кварталов от ее дома и ускорила шаг.