- Проходите, - произнесла секретарь и рукой указала на дверь.

- Спасибо, - кивнул и, не обращая внимания на ее красивые глаза, прошел в кабинет. – Добрый день, Олег Вениаминович. Меня зовут Эльмир Дамирович Бекетов. Надеюсь, не слишком нарушил Ваши планы?

- Добрый, Эльмир Дамирович, - кивнул мужчина лет пятидесяти, осматривая меня внимательным взглядом. – Я знаю, кто Вы, и только поэтому не отказал.

- Да, Вы знакомы с моим дядей…

- Не только. Присаживайтесь, - медленно указал рукой на кресло, стоявшее около стола сбоку.

Я прошел по кабинету, не сводя с мужчины взгляда, и присел на предложенное место.

- Итак, с чем пожаловали? – он сложил руки в замок и все так же пристально смотрел мне в глаза.

- Кострецкий, Михальчук и Онищенко, - я произнес три фамилии, и лицо Седого тут же стало каменным. – Вижу, Вы понимаете, о ком я говорю.

- Каков вопрос?

- Эти люди убили человека. Вчера утром.

- Убили, значит, было за что.

- Я Вас понимаю, - кивнул я и продолжил в том же тоне: - но есть границы, за которые переходить нельзя.

- Конкретику хочу.

- Обойдемся без имен. Они обидели очень важного для меня человека.

- Вы хотите сказать, что этот игрок и нищеброд для Вас был важен.

- Нет, я не стану этого говорить.

- Послушай, мальчик, - грубо выплюнул этот урод, зля меня своим тоном, - это взрослые игры, а значит, и разговоры тоже взрослые.

- А мне не до игры, Олег Вениаминович. У Вас есть дочь…

Замолчал, наблюдая за его реакцией, которая не заставила себя долго ждать. Седой заметно занервничал, послабляя на шее галстук.

- Так вот представьте, если бы Ваша дочь одним прекрасным солнечным днем узнала, что ее отца больше нет. Как Вам такая перспектива? – поинтересовался я, но тут же поспешил исправиться, чтобы этот мудак не подумал, что я угрожаю. – Нет-нет, не подумайте, это не угроза, это просто предположение.

- Ты слишком смелый.

- Возможно, - кивнул, но говорить пришло время Седому.

- Я тебя услышал. Сегодня же я накажу их.

- Сделайте так, чтобы они поняли, куда лезть нельзя. А еще лучше, отправьте в тайгу, на растерзание животным.

- Не беспокойтесь, они понятливые.

- Я надеюсь на Вашу помощь.

Я поднялся из кресла и молча прошел к двери.

- Я делаю это только ради Вашего дяди, - услышал в спину, и обернулся.

- Премного благодарен, - я знал, откуда во мне смелость, ведь в моем рукаве был один козырь.

- Эльмир Дамирович… а Ваш отец…

- Не имеет значения! - рыкнул я, не желая слышать из уст Седого имя моего отца.

Я знаю о нем больше, чем он думает. И пусть не строит из себя святого.

- Всего доброго!

Покинув кабинет Седого, я сразу же отправился на встречу с директором соцопеки города Киева. Для меня судьба Кати была сейчас на первом месте, и я не собирался упускать возможность взять на себя опекунство. Благо, средства позволяли, а значит, желающих возразить быть не должно.

Разговор с Седым меня немного напряг. Я знал, кто он и почему заговорил о моем отце. Только вот я не собирался с ним обсуждать эту тему, мой отец для меня святое. И говорить о нем с этим подлецом я не собирался. Собственно, и времени абсолютно никакого не было.

Помимо Катюши, меня ждала работа. Тем более теперь в двойном объеме. Я хотел обеспечить ее полностью, чтобы она больше не чувствовала себя обделенной и никому не нужной.

В соцопеке я провел некоторое время, всеми силами, а точнее купюрами, убеждая, что мне можно доверить подростка. И если они сомневаются во мне, то могут посещать дом, где будет жить Катя хоть каждую неделю.

В то же время я понимал, что они могут подумать, будто я педофил. Увы, в наше время такого тварья навалом. Их бы я сам лично истреблял, топором рубая им хер. А учитывая мою спешку в оформлении документов, и подавно можно надумать различной гадости. Но слава Богу, с мозгами у меня было все нормально, и я просто не хотел, чтобы Катя попала в детдом даже на кратчайшие сроки. Кто милосерден, тот меня поймет.